Рут Дауни - Медикус и пропавшие танцовщицы

— Удовлетворены?

— Гм... — Рус почесал за ухом. — Наверное, — нерешительно начал он, — раз Приск завещал всё своё состояние фонду, я морально обязан как-то выплатить свой долг сам.

На лице счетовода отразился ужас.

— Это невозможно! Я только что закончил сводить баланс. Всё перепутается.

И вот, вместо того чтобы вернуть долг, Рус отправил деньги семье брата в Южную Галлию.

Рус стёр последнюю строчку «в случае озноба, жара, лихорадки...» и подумал, что правда — штука весьма почтенная, но на деле не слишком много людей хотят её знать. А те, кто хотел, впоследствии пожалели о том, что узнали. Он откинулся на спинку кресла и уставился на гору неразобранных табличек. Месяцы работы — и всё псу под хвост. Да и сами таблички, невзирая на их содержание, чего-то стоят. А теперь они ему не понадобятся: он не собирается больше писать эту книгу. Никогда. Он сгрёб таблички в кучу, выдернул ступни из-под тёплой собаки и отправился на кухню.

Угольки в печи ещё тлели. Первая табличка начала дымиться только после того, как он кинул в печь последнюю. Сквозь щёлку пробился желтоватый язычок пламени, задрожал, начал разрастаться.

«Краткий справочник» озарял кухню ярким весёлым светом, как вдруг входная дверь отворилась и послышался голос Валенса:

— Привет! Я дома! — Валенс вошёл в кухню и брезгливо поморщился. — Чем это воняет? Что ты там сжигаешь?

— Да так, всякую ненужную ерунду.

— Неплохо было бы сжечь остальное, и тогда мы могли бы переехать скорее, чем рассчитывали. — Валенс, окончательно расставшийся с надеждой занять пост начальника госпиталя, теперь направил всю энергию на поиски нового жилья.

Он наклонился, щурясь, уставился на догорающие таблички.

— Да, кстати, вспомнил. Тебе письмо.

Рус грел руки над останками неоконченного шедевра.

— Откуда?

— Из Лондиниума. Помнишь парня с катарактой? Альбан передал письмо мне, а я забыл его в госпитале. Это, доложу тебе, послание! Наверное, сам писал. У них родился сын, назвали в честь тебя. Операцию сделали, прошла вроде бы успешно.

— Вот и отлично.

— Только его всё равно уволили. Полностью зрение так и не восстановилось.

— Понимаю, — кивнул Рус и вспомнил свою битву с Приском из-за оплаты операции. Управляющий оказался прав, но по другой причине.

Валенс приподнял крышку хлебницы.

— Пусто, — сказал Рус и начал ворошить угли кочергой.

Валенс опустил крышку со вздохом разочарования.

— И пойти в город поесть нельзя. Я на дежурстве. Надо поискать, может, и найдётся что-то съестное. Знаешь, Рус, нам позарез нужна новая рабыня.

— Да, — согласился с ним Рус.

Они уже не раз обсуждали эту тему, приходили к общему мнению, но ни один и пальцем не пошевелил, чтобы что-то предпринять. Видно, им нужна была рабыня, чтобы могла пойти и найти другую рабыню.

— Ах да, там было ещё одно письмо. Этот Альбан вообразил, что я его секретарь. Просил передать, что от какой-то девушки. И там говорится, что она в безопасности.

Рус замер.

— От Тиллы?

Валенс скроил гримасу.

— Я бы запомнил, если бы оно было от твоей прекрасной Тиллы, Рус. Которой ты неосмотрительно позволил оставить нас при пустой хлебнице. Нет, от другой, одной из твоих многочисленных поклонниц. Так, дай-ка вспомнить. Какое-то греческое имя...

— Фрина?

— Да, точно! От Фрины.

— А кто его принёс?

Валенс пожал плечами.

— Понятия не имею. Кажется, какой-то оборванец. Принёс к воротам.

Кочерга с грохотом упала на пол. Рус схватил с кресла плащ.

— Я пошёл.

— Так ты знаешь эту Фрину? Она умеет готовить?

Рус скрепил плащ булавкой у горла.

— Нет, — ответил он одним словом сразу на оба вопроса и торопливо вышел из дома.

Стикх, стоящий у двери, приветствовал его кивком, как хорошего знакомого. Из тени выдвинулась точно такая же фигура, только маленькая, в такой же тунике. Недолгие расспросы подтвердили, что Лукко вовсе не был тем маленьким оборванцем, что доставил письмо к воротам. Он с гордостью сообщил, что работал весь день.

— Помогал маляру, — сказал Лукко и указал на стену дома. — Вон, смотрите. — Фонарь высветил свежую надпись. — Я все буквы уже умею читать, — похвастался мальчик. — Там написано «У ХЛОИ».

— Очень красиво, — заметил Рус и шагнул в дверь.

В заведении было оживлённо. Рус кивнул Мариам, обслуживающей столики. Потом потянулся к кошельку и подождал, пока какой-то юнец перестанет торговаться из-за цены на пиво.

Юнец проиграл, но пиво всё же купил. И вот Рус подошёл к стойке и спросил незнакомую девушку, не нальёт ли она ему большую чашу лучшего вина, какое только можно найти у Хлои.

Последний раз он пил вино в тот день, когда купил Тиллу. И впервые за долгое время зашёл в заведение, где в памятный день выплаты жалованья разворачивались столь драматические события. Денег на вино как раз хватит. По пути сюда он обещал себе, что не станет заказывать или покупать ничего другого. А если поблизости начнётся какая заварушка, развернётся и уйдёт, даже не оглядываясь.

Он как раз протягивал деньги, когда раздался голос Хлои, он перекрывал царивший в зале шум:

— Денег с него не брать! — Спустя секунду она уже обнимала и целовала его, точно они не виделись вечность. — Идём, посмотришь ребёнка! Куда ты запропастился?

Стараясь не расплескать вино, Рус последовал за Хлоей на кухню, где его встретил соблазнительнейший запах рагу из баранины.

— Деньги я получил, — сказал он. — Спасибо.

Хлоя рассмеялась.

— Готова поспорить, ты здорово распсиховался, узнав, что мы смылись.

— Ну, было немножко.

— Я же сказала, деньги он вернёт.

Рус кивнул. А про себя подумал: всё же не вполне ясно, кому в действительности принадлежали деньги, которые он послал Юлию.

Дафна стояла за разделочным столом, разбивала коричневые яйца в миску, по две штуки сразу. Делала она это одним быстрым и ловким движением, и Рус вдруг с тоской вспомнил отчаянные попытки Тиллы управиться на кухне с одной здоровой рукой. Дафна подняла голову, увидела его, улыбнулась и указала на дальний конец стола. Там стояла плетёная корзина, внутри из-под одеяла выглядывала маленькая головка в облачке тёмных пушистых волос.

Рус сказал все положенные в таких случаях слова, которые обычно люди говорят о новорождённых. Да, этот ребёнок был действительно чудом, хоть и ничем не отличался от других младенцев, а запах, исходящий от пелёнок, подсказывал, что их пора сменить. Он взглянул на Хлою, затем — на Дафну.

— Пришёл спросить, слышали ли вы новость. Фрина благополучно вернулась домой.

Дафна торжественно воздела вверх палец, с него тягучей струйкой стекал яичный белок.

— Случайно не знаете, кто принёс это послание?