Рут Дауни - Медикус и пропавшие танцовщицы

— Нет, хозяин. Набрала из поленницы, возле госпиталя.

— Час от часу не легче! Ты украла дрова, принадлежащие больнице. — Вполне возможно, что Приск пересчитал поленья и собирается обвинить в краже его. Может и из жалованья вычесть. — Ладно. Говори, что за лекарство.

Кончик пальца размотал ещё несколько нитей, достиг узла на повязке и замер.

— Это богиня! — воскликнула она вдруг. — Богиня приказала мне сделать это!

— И кому велела дать это снадобье твоя богиня?

— Не могу сказать.

Рус медленно отодвинул стул и поднялся. Положил руки на пряжку ремня.

— Я не хочу этого делать, Тилла. Лучше говори.

Она покачала головой.

— Не могу.

Он снова вздохнул и расстегнул ремень. Он сказал ей чистую правду: ему совсем не хотелось наказывать её. Но дисциплина схожа с хирургией: является неприятной необходимостью. Он обернул конец с тяжёлой пряжкой вокруг ладони, чтобы не причинить ей сильную боль. Но не мог он и допустить, чтобы служанка травила людей своим снадобьем, изготовленным якобы по наущению какой-то безумной местной богини.

Рус выразительно похлопал свободным концом ремня по левой ладони. Ремень был старый, потрескавшийся. Он носил его долгие годы, и каждая трещинка и царапинка на тёмно-коричневой коже была знакома ему, каждая вмятина на серебряном ободке пряжки. Никогда прежде он не использовал этот ремень, чтобы причинить кому-то боль. И тем не менее он вышел из-за стола, крепко сжимая его в руке.

— Говори, — сказал он и увидел, как вся кровь отхлынула у неё от лица. — Сейчас же.

Она опустила голову. В дверь постучали.

— Не сейчас, Альбан! — крикнул Рус.

— Вам послание от Приска, господин!

— Через минуту!

— Срочное, господин. Вы уж простите.

Рус на секунду закрыл глаза и постарался успокоиться. Потом услышал шорох ткани. Открыл глаза и увидел, что она встаёт на колени с опущенной головой, словно молит его о прощении.

Он уже начал отчаиваться. Он мирился со многим, с чем ни за что не стали бы мириться другие владельцы рабов. Видно, он слишком хорошо обращался с этой испорченной девчонкой — вот она и вообразила, что ей всё сойдёт с рук. И ещё Рус подумал, что роль хозяина рабыни глубоко отвратительна ему, как и необходимость примерно наказать её.

Он глубоко вздохнул.

— Ты собирала ядовитые растения, — начал он. — Несли есть этому приемлемое объяснение, ты должна мне сказать. В противном случае мне придётся донести на тебя. Я ведь уже рассказывал о здешних дознавателях. Будешь вымаливать у них прощение, а они и ухом не поведут.

Настала пауза, и Рус про себя взмолился, чтобы она не сказала ему ничего такого, о чём действительно придётся донести армейским властям. Проклятие не сработает, если перестанет быть тайной. А стоит Тилле попасть в лапы дознавателей — несчастной останется молиться только о быстром конце.

На полу перед ней расплылось тёмное пятнышко: она заплакала. Через секунду появилось второе. Рус сжал кулаки. Это нечестно! Она делает это нарочно, чтобы избежать ответа на вопрос. Все они рано или поздно прибегают к этой уловке. О боги, до чего ж он ненавидит иметь дело с женщинами! А те словно чувствуют, что разжалобить его ничего не стоит.

Тилла шмыгнула носом и поднесла руки к лицу, вытереть слёзы.

— Будет этому конец или нет? — вскричал Рус и отшвырнул ремень на стол. Ремень сшиб точильный камень и скальпель, они с грохотом покатились по полу. — Встать! — рявкнул он. — Сядь и прекрати теребить повязку!

Тилла снова шмыгнула носом и уселась на табурет.

Рус поднял с пола скальпель, приподнял её руку и одним махом отсёк мотающийся конец повязки вместе с нитью, обмотавшейся вокруг её указательного пальца. Белая отметина на пальце стала потихоньку розоветь.

— Я не могу, — тихо пробормотала Тилла.

Он и сам испытывал то же чувство разочарования и потому спросил не сразу.

— Не можешь что?

— Если я скажу, — ответила она, не поднимая глаз, — меня накажут. Если не скажу, всё равно накажут.

Рус уселся на стол и скрестил руки на груди. Он был почти уверен, что об Инносенсе она сказала правду. Ничего ядовитее колокольчиков собрать возле заведения Мерулы она не могла, да и потом, девушке было бы трудно пробраться мимо охранников незамеченной. Так в чём ей, скажите на милость, сознаваться? И тогда он мягко спросил:

— Раз так, ты можешь сказать мне прямо сейчас.

— Если скажу, мне отрежут язык.

Рус нахмурился.

— Что, опять какая-то чушь, связанная с друидами? Но с друидами покончено, Тилла. Мы контролируем ситуацию.

— Да никакие это не друиды! — в отчаянии воскликнула она. — Это всё Мерула!

— Мерула? — изумился Рус.

— Вы же видели Дафну!

Он не сводил с неё удивлённых глаз.

— Беременную? Так ты хочешь сказать, что Мерула отрезала ей язык?

— Дафна попросила одного клиента помочь ей бежать. Он обещал помочь, а потом разболтал всё Меруле. Сами видели, что делают с рабынями, которые много болтают!

Он соскользнул со стола, присел перед ней на корточки, схватил за плечи.

— Скажи мне, — настойчиво произнёс он. — Скажи, что там происходит, и я положу этому конец, клянусь! — Тут в дверь снова постучали. — Я же сказал, не сейчас, Альбан! Что у вас там, вопрос жизни и смерти?

— Да, господин. Нет, господин!

— Так что именно?

— Не сейчас, это я понял. И нет, это не вопрос жизни и смерти, господин. — Пауза, затем писец неуверенно произнёс: — Может, зайду к вам через минуту, господин?

— Не трудись, — ответил Рус. — Я сам тебя найду.

И он снова обратился к своей рабыне:

— Давай быстренько выкладывай.

— Так значит, — Рус задумчиво почесал за ухом, пытаясь осмыслить всё, что наговорила ему Тилла, — эту новую девушку у Мерулы зовут Фрина?

— Это не настоящее её имя.

— Не важно. Пусть пока будет Фриной. И девушка эта родом из твоего племени, и её привёз Клавдий Инносенс, проще говоря, похитил и продал затем Меруле.

— Она не рабыня. Она свободнорождённая. А отец у неё плотник.

— Это очень серьёзные обвинения, Тилла.

— Да, хозяин.

— И ещё ты утверждаешь, будто Мерула знала её историю?

— Она ей сама рассказала.

— Очень серьёзные обвинения, Тилла.

— Да, хозяин. Мерула, она...

— Грозилась отрезать тебе язык, если проговоришься. Ясно. Интересно, как она будет объяснять всё это мне?

Девушка пожала плечами.

— Ну, это не значит, что она собиралась это сделать. Так ты считаешь, что твоя богиня велела тебе спасти эту девушку? И ты подговаривала её бежать, несмотря на все угрозы, и варила волшебное зелье, и молилась, чтобы её не постигла участь других девушек?

— И я наложила...

— Нет, этого не говори! — перебил её Рус. — Если ты действительно наложила проклятия на Мерулу или кого-то ещё, лучше молчи. Вообще-то сам я считаю всё это полной ерундой, но есть люди, которые верят в такие вещи. И ты можешь попасть в серьёзные неприятности.