Морис Дрюон - Александр Македонский, или Роман о боге

Мы преодолевали стадий за стадием, делая по двадцать тысяч шагов в день, и с октября по декабрь прошли через Парфию, Арейю и Дрангиану. В городах, сдавшихся добровольно или вынужденно, Александр сохранял права правителей или приговаривал их к смерти, в зависимости от того, оставались они верны Дарию или изменили великому царю. Он жестоко мстил за своего бывшего врага. Так, он приказал казнить Барзана, сатрапа Дрангианы, который оказывал помощь заговорщику Бессу.

Колонны пленных отправлялись к берегам Внутреннего моря на рынки рабов. Тех, кто отказывался подчиниться, убивали на месте. Одно из племен упорно сопротивлялось, люди нашли убежище в горах, укрывшись в чаще. Так как ветер дул в сторону леса, Александр велел поджечь деревья на опушках. Царь Македонии не оставил непокорным иного выбора: либо заживо сгореть, либо погибнуть в пропасти. И три тысячи мужчин, женщин и детей погибли в огне. Долго еще в этих краях сохранялся запах жуткого костра.

Для Александра, привыкшего одерживать победы, наступило время, когда завоеватель перестает считаться с человеческими жизнями. Он часто гневался без повода и был мрачен.

Царь приказал основать Александрию Арийскую, пятый город, носящий его имя, но сам не задержался, чтобы увидеть, как закладывают его стены. Здесь он оставил одного из своих офицеров, в распоряжение которого определил сорок сподвижников для управления территорией, в три раза превосходящей площадь Греции.

Женщины не выдерживали трудностей кочевой жизни, их становилось все меньше и меньше в лагере Александра. Многие офицеры, лишившись своих спутниц, а вместе с ними и плотских утех, вновь стали делить ложе со своими товарищами. Благодаря этому удалось раскрыть готовящийся заговор против Александра.

Молодой воин из вновь прибывшего пополнения, Никомах, был любовником Лимна, офицера корпуса гетайров. В доказательство своей любви Лимн, взяв с юноши клятву о неразглашении услышанного, открыл ему, что входит в число гетайров, которые, желая вернуться в Грецию, решили умертвить Александра. Они устали от маршей, считали себя обделенными при распределении вознаграждений. Казалось, смерть Дария натолкнула их на мысль об убийстве Александра. Они собирались осуществить свой план в ближайшие три дня, однако пока не знали, чем воспользуются – ядом или кинжалом.

Испугавшись, Никомах поторопился нарушить данный им обет молчания и побежал посоветоваться со своим старшим братом Кибалином, служившим в другой фаланге. Кибалин посчитал необходимым предупредить Филота, командира корпуса гетайров, но последний, кажется, не придал никакого значения этому сообщению. И вновь оба брата настойчиво убеждали Филота в реальной опасности, но и на сей раз военачальник проявил полное безразличие и ничего не сказал царю. Назначенный час заговора приближался, но все же Кибалину удалось предупредить самого Александра.

Скорее выражение изумления, чем гнева или волнения появилось на лице Александра, когда он узнал, что готовится покушение на его жизнь. Он тотчас же приказал арестовать Лимна. Как только предатель заметил приближение стражников, он пронзил себя кинжалом. Самоубийство подтвердило его виновность и причастность к заговору. Затем к Александру приволокли Никомаха. Считая, что молодой воин также связан с заговорщиками, Александр схватил его за горло и принялся душить. Пытаясь доказать, что на нем нет вины, Никомах поведал о том, что накануне дважды предупреждал Филота о готовящемся заговоре.

Командиру корпуса гетайров пришлось держать ответ перед царем. Оправдываясь, Филот заявил, что не придал доносам серьезного значения, так как Лимн, довольно посредственный офицер, слыл жалобщиком и балагуром. И только самоубийство Лимна заставило его поверить в опасность, грозящую царю.

Лицо Александра оставалось непроницаемым, когда он выслушивал сомнительные оправдания Филота. Скрыв переполнявшее его негодование, царь дружелюбно, как и прежде, пригласил Филота на обед для откровенной беседы. Среди ночи Александр отдал приказ Гефестиону, Кратеру и еще нескольким офицерам арестовать Филота. Филот безмятежно спал в своей палатке, а потому не представляло большого труда связать его.

На рассвете Филота, старшего сына Пармениона, одного из главных полководцев Александра, опутанного веревками, с закрытым лицом, приволокли и поставили перед войсковым собранием македонян и греков.

Александр представил взятому под стражу военачальнику целый ряд обвинений, некоторые из которых относились даже к событиям египетской кампании. Невозможно было предположить, что все проступки Филота так прочно отложатся в памяти царя. Александр припомнил ему письмо, в котором Филот после поездки в Сиву позволил себе высмеять ответ оракула, что было верхом кощунства. Он прочел на память послание Пармениона, перехваченное у гонца, где старый отец советовал сыну: «Береги прежде всего себя, затем своих ближних, только так мы достигнем нашей цели».

Александр предал огласке секретные сообщения Антигоны, любовницы Филота. Она в течение четырех лет ежедневно шпионила за своим обожателем и передавала все сведения царю.

Филот был ошеломлен разоблачением, все несчастья разом обрушились на его голову. Не вынеся потрясения, он упал без чувств.

Разве хвастливо не заявлял он столько раз Антигоне, что счастье всех царей добывается оружием солдат на войне, а значит, Александр своим могуществом обязан отцу Филота и ему лично? Разве не порицал он столько раз решения Александра и разве не утверждал он, что без поддержки Пармениона и Филота ему не пришлось бы так долго царствовать?

Филот был тщеславен. Конечно, его раздражительности и заносчивости не следовало бы придавать большого значения. Но доверительные разговоры, которые он вел ночами на ложе своей возлюбленной, вдруг приобрели крамольный смысл, когда их обнародовали перед собравшейся толпой. Даже шурина Филота Кена настолько возмутило услышанное, что он поднял камень, намереваясь первым бросить его в своего родственника, но Александр удержал его, так как большинство воинов еще стояли в нерешительности.

Каждый из них соглашался, что Филот допустил чудовищную ошибку, не предприняв никаких мер для разоблачения заговора, о котором ему донесли. Но они по-прежнему сомневались, что мужественный и храбрый Филот, который столько раз рисковал своей жизнью ради Александра, хотел умышленно своим молчанием содействовать злодеянию и тем более участвовать в его подготовке.

Филот защищался. Какие доказательства его вины могли предъявить ему? Разве его имя упоминалось среди заговорщиков? А его неодобрительные замечания в адрес царя, разве он высказывал их публично? И не сам ли Александр призывал называть вещи своими именами и всегда говорить то, что думаешь?