Сергей Богачев - Аляска – Крым: сделка века

– Как же не понять, господин адъютант?! – то ли возмутился, то ли с гипертрофированным восторгом громко сказал Губонин. – Уж мне-то ведомо – не только пшеницу по этой дороге повезут.

– А теперь представьте, Пётр Ионович… Это всего лишь, участок возле Александровска [42] Запорожье. , а вам еще тоннели в Крыму рубить. Если вас принялся третировать какой-то аферист, то это самый легко решаемый вопрос, а если за ним стоит некто, кто заинтересован, чтобы «не только пшеница» прибыла по рельсам в Севастополь как можно позже, тогда как?

Губонин на некоторое время задумался, поглаживая свою, такую похожую на поповскую, бороду.

– И Вы, капитан второго ранга, откомандированы Великим князем, чтобы в этом разобраться. Хорошо. Попробуем. В конце концов, мне еще тоннели бить…

– Не сомневался, что буду понят правильно. А теперь, я вынужден всё-таки откланяться и отбыть к месту своей дислокации. Негоже подчинённому в доме хозяина столоваться, а уж тем более – ночевать.

Вопросительный взгляд Губонина выражал настоль искренне недоумение, что Лузгин невольно рассмеялся.

– Завтра утром я буду у вас в конторе. Там вы вызовете меня для беседы и ответите на все мои вопросы. Ах, да! И на работу примете! Содержание моё назначите как среднему служащему. Попрошу потом присоединить эту сумму к Вашей благотворительности. Я жалование в другом месте получаю, но нужно, чтобы комар носа не подточил. В круг моих обязанностей должна входить работа с документами, которые касаются трассы, а там сами смотрите.

– Век живи – век учись… Леонид Павлович, вы приняты инспектором департамента путевых работ. Ну, хоть чайку еще испейте! – Губонин, громко расхохотавшись, поднялся со своего кресла и наполнил фарфоровую чашку до края.

7 августа 1871 г. Контора Петра Губонина. Москва.

– Тонкие черты лица. Бледен. Нездорово бледен. Руки какие-то девичьи. Пальцы тонкие и длинные, будто для фортепьяно приспособленные. Взгляд цепкий, глаза не бегают.

– А одежда? Что Вы, Пётр Ионович можете сказать? Из какого он сословия?

– Сюртук не дорогой, цилиндр, платок шелковый доставал. На купца не похож, но и до франта столичного не дотягивает. Совершенно очевидно, что у молодого человека кошелек карман не давит.

– Замечательно… – Лузгин, сидя по другую сторону стола от хозяина кабинета, быстро делал какие-то записи, поскрипывая пером по бумаге.

– Я еще тогда удивился – не уж-то последнее потратил на участок? А сюртучок новый себе не справил… Я ведь, когда концессию брал, Леонид Павлович, изучил все, каждую маковку перебрал. Министерство, слава Богу, палок в колеса не ставило, да и сам Бобринский [43] Министр путей сообщения до сентября 1871 г. мне хорошо знаком.

– Алексей Павлович? Генерал-майор из свиты Его Величества?

– Нет, Нет… Тот Бобринский, который министр. Владимир Алексеевич. Упомянутый Вами генерал-майор приходится ему двоюродным братом, а по службе – товарищем [44] Заместитель. , стараюсь с ним близких сношений не поддерживать, лишь если нужно.

– Что ж так-то? – адъютант продолжал скрипеть пером, изредка поднимая голову, чтобы подтвердить тем самым, что отлично слышит и весь во внимании.

– Генерал-майор имеет своё представление о том, как развивать сеть железных дорог в России. Я – то в этом деле, человек новый, но мне и выдумывать ничего не надо. Поляков уже всё придумал. Моё дело – денег положить, да проверить, чтобы не покрали антихристы. А строить будем так же, как Самуил Яковлевич, сразу в нескольких местах, да в разные стороны. С его способом строительства я уже ознакомлен.

– Так, а генерал, что? – в очередной раз Лузгину пришлось вернуть собеседника к исходной мысли.

– Алексей Павлович стоит на позициях, что строительство дорог и их потом содержание, как и получение прибылей от этого – дело исключительно казённое. Нынешний министр, Владимир Алексеевич Бобринский, так тот прямо противоположного мнения – считает, что казна не потянет таких вложений, а доходность от дорог мала. Поэтому всё радеет за концессионеров, вроде меня и Полякова. Ну да ладно, сами разберутся… Вот мне интересно, если бы до Севастополя дорогу не концессионер Губонин дорогу тянул, а сам Государь с Рейтерном, министром финансов. Наглец этот посмел бы прийти и вот так сказать: «Михаил Христофорович, тут я землишкой разжился. Да, не много, но плодовитая очень, а потому как дорога ваша дохода меня лишает, хочу по триста целковых за десятину. Или в обход тяните, раз в триста дороже вам выйдет». Что думаете, Леонид Павлович, нашли бы на него управу? Каков наглец, а? Мало того, что дельце это попахивает, так еще и Великий князь теперь моими заботами огорчен…

– Может и нашли бы, если бумаги не затерялись бы в министерских стопках, – скептически ответил Лузгин.

Размышления капитана второго ранга сейчас были о другом, и разговор он поддерживал, имея отвлеченные мысли. Перед тем, как прибыть к Губонину, адъютант навестил с визитом Самуила Полякова, имевшего дело с Тарановским сельским сообществом.

Железнодорожный магнат принял Лузгина, но вёл себя поначалу как-то очень сухо и официально. Самуил Яковлевич привык вести беседы о победах, о великих прожектах, о доходах и благотворительности. Он привык, что его о чем-то просят, умоляют, предлагают вложиться или помочь, а здесь разговор пошёл о неудаче. Пусть мелкий, но всё же, укол для его самолюбия. Только после того, как Лузгин представился адъютантом Его высочества, Поляков несколько поумерил свой гонор и снизошел до откровенного разговора.

Сценарий афёры был практически таким же, за исключением того, что Полякову цену взвинтили селяне, а Губонину – вполне конкретный человек. И, судя по описанию, именно этот персонаж подсказал жителям Тарановки весь порядок действий. Поляков с ним лично не общался – не тот уровень, но клерки его почти слово в слово дали такой же словесный портрет, как и Губонин.

Лузгин уже не перебивал Петра Ионовича, всё рассуждавшего о падении нравов в купечестве, о том, что порядочных людей все меньше, и созидать всё тяжелее. Лузгин был весь в своих мыслях, его терзали несколько нестыковок.

Такой тщедушный типаж, возможно – морфинист, мог ли сам осилить такую задумку? И потом, судя по всему, именно он принес в Тарановку весть о том, что именно по их землям пойдет трасса. С людьми беседовал, с головой, а денег за свои консультации не получил. Не попросил просто. Что это за благотворительность? Кто же оплатил его накладные расходы и возможную премию?

А в нынешнем случае это загадочный консультант решил компенсировать недополученное? Рискнул действовать под своим именем, набив руку на Полякове? Губонин имел реестр землевладельцев по всем трем предполагаемым маршрутам прокладки дороги. Справедливо решив, что огласка в таком деле только навредит, Пётр Ионович решил собрать в определенный момент их в одном месте, и выкупить земли по сходной цене за десятину. Однако, указанный участок был приобретен совершенно недавно, и именно в нужном месте. Естественно, по бросовой цене, так как никто еще не знал о будущей дороге. Кроме этого таинственного покупателя с пальцами пианиста.