Алан Савадж - Повелительница львов

— Полагаю, решающее, мадемуазель.

Я, со своей стороны, решение уже приняла. Я намерена непременно выйти замуж за короля, владеющего значительной частью Франции, чьи предки более ста лет причиняли жестокие муки стране, которую я называю своей. Сбудется ли моё честолюбивое желание, смогу ли я переменить ход самой истории?

— Тогда встаньте пораньше, милорд, — заметила я, — Говорят, реки прекраснее всего на заре. Но пересекайте их осторожно, чтобы с вами не приключилось какой-нибудь беды.

Многие учёные лекари утверждают, будто купание вредно и злоупотребление им грозит безвременно свести в могилу. Я — живое свидетельство того, что они заблуждаются.

Все эти врачеватели — жители севера, где холодная вода и в самом деле вызывает кашель, простуду, а то и печёночные колики. Но до этого времени я жила а более умеренном климате, и моя бабушка по отцовской линии, к несчастью недавно сошедшая в могилу, Иоланта Арагонская, с тех пор как я себя помню поощряла во мне любовь к купанию. Это пристрастие разделяли моя маман и её сводная сестра, и как только стихали зимние ветры, все мы и фрейлины французского двора имели обыкновение ранним утром спускаться к Луаре, чтобы искупаться в своё удовольствие. Даже зимой мы умудрялись купаться в огромном чане, стоящем в будуаре тёти Мари; этой же привычки, к великому смущению моих фрейлин, я продолжала придерживаться и. в Англии, где, как оказалось, особы королевской крови купались лишь четырежды в год.

Но я отклоняюсь от своей темы. Особенным удовольствием для нас было купаться, когда кто-нибудь тайно за нами наблюдал. Не стану утверждать, будто царственные особы и придворные дамы отличались чрезмерной распущенностью, хотя не обходилось и без этого. Но, безусловно, ничто подобное не касалось нас с Иолантой. Мы, конечно, отлично знали о полночных свиданиях и тайных ласках на безлюдных галереях, но нас считали слишком юными и не позволяли принимать участие в этих восхитительных развлечениях, ведь мы были девственницами. Однако мы наблюдали, слушали и учились, особенно завидуя прелестной Аньес, обожавшей разгуливать по замку с обнажёнными грудями, упиваясь собственной красотой. Впрочем, даже если маман и разрешила бы нам последовать её примеру, Иоланта и я были недостаточно щедро наделены природой, чтобы привлечь к сере восхищенные мужские взгляды. Но во время Купания мы могли наслаждаться своей наготой, как и все другие, так как наши привычки были общеизвестны, а стражники и близко не подпускали к нам любопытствующих похотливцев. Каким образом умудрится подсмотреть за нами граф Суффолкский, я не знала, это его личное дело.

Однако сама мысль о том, что он, возможно, захочет подсмотреть за нами, действовала на меня возбуждающе. Конечно, ему ни за что не подобраться достаточно близко и придётся довольствоваться лишь общим впечатлением. Но хватит ли у него смелости попытаться? Ответ на этот вопрос помог бы мне разобраться не только в характере графа, но, может быть, и в основных чертах всех англичан, хотя едва ли окажется достаточно беглого взгляда на мою обнажённую плоть, чтобы составить обо мне хоть сколько-нибудь верное мнение.

Когда на следующее утро мы купались в реке, плеская водой друг в друга и оглашая окрестности радостными криками, я краешком глаза нет-нет да поглядывала, не следит ли кто за нами... и уже потеряла было всякую надежду, когда вдруг заметила лодку без вёсел, быстро приближающуюся к нам по течению.

С противоположного берега и с высокого обрыва над нами доносились предостерегающие громкие крики. Но стражники не вмешивались: увлёкшись ловлей раков, злосчастный гребец вполне мог упустить вёсла, и было бы жестоко застрелить его из арбалета, тем более все видели, что это английский посланник.

Восхищению моему не было границ. Я знала, что граф доблестно сражался под руководством прославленного Гарри [3] Великий Г а р р и — прозвище Генриха V (1387—1422). , но меня приятно поразила применённая им стратегия и тактика. Завидев приближающуюся лодку, которая должна была проплыть совсем близко, граф тем временем энергично жестикулировал и весьма убедительно взывал о помощи, — мои компаньонки, естественно, завопили от ужаса и погрузились в воду по самые глаза. Но я, очевидно, совсем потеряла голову от стыда и вместо того, чтобы нырнуть под воду, выбралась на берег и, хотя моя кожа сплошь покрылась пупырышками, стала взбираться по крутому косогору к своим одеждам; как я ни торопилась, на это понадобилось несколько минут. Спасаясь бегством, я выбилась из сил, так же, как, без сомнения, и граф, потому что он перестал взывать о помощи и повалился на днище лодки, которую продолжало сносить течением.

— Проказница Мег, — пожурил дядя Шарль. — Ты, видно, принимаешь меня за дурака.

Я и в самом деле принимала его за дурака, но, понятно, не могла сказать ему об этом.

У него вошло в привычку после ужина на полчаса сажать меня на колени и одной рукой поглаживать по спине, а другой — по ягодицам. В конце концов он был не только мой дядя, но и король, и никто не осмеливался одёрнуть его. Каждый раз, когда он начинал свои похотливые пассы, маман и тётя Мари не переставая хихикали — ни дать ни взять две девчонки — и нарочито громко говорили: «Как его величество обожает свою милую Мег!» Можно предположить, что он питал особую слабость к имени Мег, ибо проявлял такую же привязанность к своей невестке, шотландской принцессе Маргарет, семейная жизнь, которой, — а она была замужем за кузеном Луи, — по слухам, не очень-то ладилась.

Зато мадемуазель Сорель смотрела на меня как на змею, хотя беспокоиться ей, по правде говоря, не стоило. Прикосновения дяди Шарля вызывали во мне отвращение, и я не могла понять, как она, обнажённая, каждую ночь терпит его ласки. Но дядя служил источником нашего благосостояния, и мне приходилось улыбаться, целовать его в щёку и нежно обнимать, рискуя оцарапать лицо о колючий подбородок.

— Вот уж не ожидал от него такой проделки, — шепнул он мне на ухо. — Признайся, Мег, он сделал это с твоей подсказки?

— Боже упаси, ваше величество, — возмутилась я. — Да мне едва удалось не лишиться чувств, увидев его.

Умелое притворство, лицедейство — одно из первых искусств, которому должна обучиться всякая принцесса.

— Но что случилось с графом, ваше величество? Уж не унесло ли его в море? — с невинным видом спросила я. И это притом, что море находилось в сотнях миль от того места, где мы купались.

— Нет, нет, его спасла свита. Говорят, граф весьма расстроен случившимся.

— Вполне естественно, — заметила я.

Мой замысел полностью удался. На следующий день, 22 мая, Суффолк явился в аббатство Бомон-ле-Тур, где мы жили: маман предпочитала держать нас на расстоянии от французского двора с его свободной моралью.