Майкл Муркок - Карфаген смеется

– Официанты расстроятся, если мы откажемся от их услуг.

Черкес Этем пожал плечами и уселся на стул так, будто оседлал полудикого коня, однако тоже улыбнулся. Он говорил по-турецки медленнее и понятнее. Он думал, что эти люди должны сражаться, а не стоять здесь у столов. Вскоре выяснилось, что его ненависть к Мустафе Кемалю была сильнее любой неприязни, которую он испытывал к грекам, армянам, болгарам, грузинам, англичанам или албанцам. Очевидно, Кемаль пытался установить в войске дисциплину, а бандита это злило.

Его люди жили за счет военной добычи. Частью их награды были женщины из всех захваченных деревень, неважно, турчанки или нет. Кемаль по своей глупости не понимал этой традиции. Вдобавок он требовал немалую долю от всей добычи бандитов. Выслушивая эти замечания, я начал подозревать, что Этем, скорее всего, и нес ответственность за недавнее уничтожение армянского квартала Анкары. Его искреннее презрение к этому преследуемому народу было почти совершенно – как безграничная, чистейшая ненависть казака к евреям. Во время обеда я наслаждался обществом бандита – возможно, он мне нравился больше, чем искушенный денди, сидевший рядом. Орхан-паша откинулся на спинку стула, он мало ел, много курил и с удивлением выслушивал бредовые замечания своего союзника. В других обстоятельствах я, возможно, мог бы посочувствовать Этему, несмотря на его веру в Аллаха и решительную ненависть к христианам. Как я узнал позже, в среде националистов Этем считался куда большим героем, чем сам Кемаль. Если бы Черкес Этем добился власти, то окончательно покинул бы Константинополь. Он сказал, что город ему не нужен и он готов обменять его на обещание союзников отозвать греков. Он знал о плане лорда Керзона выслать всех турок из Стамбула, Галаты и Перы, плане, поддержанном Уинстоном Черчиллем и горсткой других провидцев в английском Кабинете министров. Против этого плана Этем, по его словам, ничего не имел.

– Тогда эти люди принесут все свои богатства и знания в Анкару. Кажется, это единственный способ, который поможет вытащить их из гаремов, да?

Он продемонстрировал знание немецкого и французского и поверхностное владение русским, оставшееся от довоенных «частных экспедиций» за границу. Я не испытывал затруднений в разговоре с ним. Орхан-паша, с другой стороны, иногда строил очень замысловатые фразы, вдобавок говорил с явным парижским акцентом. Я часто не мог понять смысла его слов. Однако сама ситуация была достаточно ясна. Пока Кемаль готовился к большой кампании против греков, эти двое намеревались строить самолеты по моему проекту. В критический момент они хотели бросить машины на врагов, доказав, что они не только лучшие турки, чем Кемаль, который им не нравился из-за его прозападных симпатий, но также и люди, умеющие на практике воплощать современные идеи. Они хотели произвести впечатление и на солдат, и на политиков. Я тотчас осознал, что, построив самолеты, смогу вбить клин между двумя фракциями националистов и таким образом ослабить все их движение.

Я мог с чистой совестью помочь Черкесу Этему, если пожелаю. Я увижу, как мои машины пройдут испытание в воздухе, и в то же самое время нанесу удар по движению кемалистов.

Орхан-паша спросил, когда я могу начать работу. Я сказал, что приступлю тотчас же, как только получу подходящие материалы. Я развернул свои чертежи и объяснил, сколько примерно будет стоить один аппарат и какие проблемы могут возникнуть, но меня прервал отдаленный гул, донесшийся с запада. Приблизившись к окну, Орхан-паша распахнул ставни и посмотрел наружу. От огненных вспышек лицо его стало красным, а глаза засверкали ярко, как у дьявола.

– Греки атакуют с воздуха, – сказал он. – Они прослышали о мобилизации и пытаются остановить нас. Теперь вы сами видите, как срочно нам нужен ваш самолет, мистер Пятницкий.

– Проклятые трусы! – Черкес Этем провел куском хлеба по пустой тарелке, собирая остатки соуса. – Как и все греки. Они не хотят сражаться честно. Но чего можно ожидать от британских дворовых псов? – Он усмехнулся. – Вряд ли сейчас нас атакуют греки. Вы думаете, эти летчики родились в Афинах? – Он сунул хлеб в рот, быстро прожевал и проглотил. Он затрясся от смеха – собственная шутка его порадовала. – Грек может подняться в воздух в одном-единственном случае – если его подхватит стервятник!

Турецкие орудия открыли ответный огонь, но это была полевая артиллерия, в противовоздушной обороне она не могла принести никакой пользы. Я услышал, как свистят бомбы. Я надеялся, что никогда в жизни больше не окажусь столь близко к полю боя. На миг мне стало дурно. Я заставил себя подойти к окну. Это нападение происходило совсем рядом – гораздо ближе, чем атаки, которые я видел в России. Среди разрывов бомб и снарядов, в свете огненных полос, расчертивших небо, в грязном дыму мчались во весь опор всадники. Я так и не понял, чего они рассчитывали добиться, – разве что надеялись, что в них врежутся самолеты. Турки любят умирать. Полагаю, большинству из них смерть кажется желанной участью.

Орхан-паша закрыл ставни и отвернулся от окна, пожав плечами.

– У нас есть несколько самолетов, – сказал он мне, – но нет подходящей площадки для взлетов и приземлений. Вот почему нас заинтересовала ваша идея. – Он изящно взмахнул обеими руками. – Человек, который несет летную машину у себя на спине, человек, который может подняться в воздух и спуститься по собственному желанию, как птица, – именно то, что нам необходимо. Конечно, он может сбрасывать бомбы и следить за передвижениями войск, но в его силах сделать гораздо больше. Такие люди смогут проникать в крепости, занимать целые города изнутри.

Его взгляд стал мечтательным. Я предположил, что он подмешивает гашиш в свой табак.

Черкес Этем без колебаний перешел к финансовым вопросам:

– Сколько потребуется денег, чтобы экипировать, скажем, тысячу мужчин таким образом? Вам нужен собственный завод?

– Я изготовил бы машины в тайне. По частям. Скажем, в мастерских Скутари. Вот, посмотрите на эти расчеты. Склонен предположить: если мы сделаем оптовый заказ на двигатели, то получим их приблизительно по пятнадцать соверенов за штуку. Вдобавок нужны пропеллеры и крылья. Их должны изготовить опытные инженеры и из определенных сортов древесины. Еще пятнадцать фунтов, если будет большой заказ. Итого тридцать соверенов каждый аппарат.

Черкес Этем начал хмуриться. Орхан-паша наклонился вперед. Он потер брови, смахнув капельку пота. Он почти с отчаянием смотрел на своего товарища, надеясь, что тот заговорит, и чрезвычайно обрадовался, когда бандит сказал:

– Тридцать тысяч золотом. Дешевле, чем обычный самолет. Они стоят приблизительно по тысяче каждый. – Он распахнул кафтан и вытащил небольшую сумку с кисточками, висевшую на поясе. – Здесь хватит на четыре самолета! – Он задрожал от удовольствия. – Греки дадут нам больше. А если не дадут – тогда, конечно, нам помогут армяне. – Он подмигнул мне. – Это позволит запустить ваше производство. Мы вскоре предоставим все остальное и, конечно, убедимся, что вы не предадите нас, христианин. Договориться о поставках достаточно легко. Мы довезем самолеты на лодках до Эрегли, а потом доставим их по суше на мулах. Но сначала, я полагаю, нам нужно увидеть в действии одну из ваших машин.