Леонид Млечин - Династии, кланы и семьи в России. От Ленина до Путина

«В январе 1986 года мне позвонили из приемной М.С. Горбачева и предложили через час явиться к «самому», — вспоминал Василий Георгиевич Захаров, в ту пору первый заместитель заведующего отделом пропаганды ЦК партии. — Спросил: надо ли взять какие-то материалы? В ответ — нет. Я немало удивился, не каждый день вызывают к генеральному».

В кабинете Горбачева уже сидел посетитель — новый хозяин столицы Ельцин.

— Ты знаешь, произошла смена руководства в московском горкоме, — объяснил Михаил Сергеевич. — Борис Николаевич подбирает кадры, в первую очередь секретарей горкома. Он сам хороший хозяйственник, строитель. Но Москва — это столица, здесь огромные культурные ценности, активная культурная жизнь, целая армия работников науки и образования, культуры. Тут нужен не только хороший орговик, но прежде всего умный и опытный идеолог. Борис Николаевич попросил рекомендовать на должность второго секретаря тебя. Для успешной работы на этом посту все у тебя есть: долго и успешно работал в Ленинграде секретарем обкома, ученый — доктор наук, вел идеологию, культуру, науку, образование…

Захаров выразил сомнение:

— Я — ленинградец, а, как известно, между Москвой и Ленинградом всегда было определенное соперничество. Секретарь ленинградского обкома становится вторым секретарем московского горкома! Никогда ни один ленинградский функционер не был не только вторым, но и рядовым секретарем в Москве. Партийный аппарат — особенно первые секретари райкомов — могут встретить меня не очень хорошо, и это осложнит мою работу в городе.

Горбачев ответил, что Захарова берут не из Ленинграда, а из аппарата ЦК, а это уже другое дело:

— Кроме того, партийный аппарат тебя уже знает, ты часто выступал на активах, собраниях. Мы изучили этот вопрос и уверены, что тебя примут.

Василий Захаров потом поинтересовался у Ельцина, почему тот его выбрал.

— Ты пока не «спаялся», не переплелся с москвичами, — ответил Борис Николаевич.

Говоря это, он характерно вращал руками, как будто в них был шар:

— Ты еще не увяз в московских клановых связях.

«Я не раз мог убедиться в его нерасположенности к московским мифическим или реальным группировкам, — рассказывал Захаров. — Прихожу, бывало, к нему с кандидатурой на замещение какой-то должности, которую должен рассмотреть горком. Он долго читает «объективку», затем спрашивает:

— Кто тебе предложил (в смысле подсунул) эту кандидатуру?

Я рассказываю о кандидате, о том, что он был давно в резерве на замещение этой должности, что его орготдел изучал. А он мне в ответ:

— Ты думаешь, орготдел не связан с группировками? Нет, ты еще поизучай эту кандидатуру, а затем примем решение.

Такое поведение объяснялось не только его чрезвычайной мнительностью, боязнью «московских кланов», но и тем, что он очень плохо знал московский актив лично (в отличие от Свердловска, где ему были известны все и вся)».

Кому-то казалось, что вокруг Ельцина образовалась «свердловская мафия». Так же, дескать, в свое время Брежнев повсюду расставлял людей из Днепропетровска. В реальности Ельцин привез с собой из Свердловска только двух помощников — Виктора Васильевича Илюшина, который проработал с ним много лет, и Алексея Николаевича Царегородцева. Они оба были секретарями райкомов в Свердловске и стали помощниками у Ельцина в московском горкоме. После отставки Ельцина осенью 1987 года Илюшину подыскали место в аппарате ЦК, Царегородцева отправили в Академию народного хозяйства. Когда Ельцина избрали председателем Верховного Совета России, он пригласил к себе Царегородцева и Илюшина.

Всего несколько выходцев из Свердловска получили в Москве заметные должности. Бывший второй секретарь обкома Олег Иванович Лобов работал то в правительстве, то в Совете безопасности. Первый проректор Уральского университета Рудольф Германович Пихоя возглавил архивное ведомство, а его жена Людмила Григорьевна писала президенту России речи и выступления. Его бывший покровитель из свердловского горкома Федор Михайлович Морщаков стал первым управляющим делами президента.

Назначение людей из Свердловска на заметные должности объяснялось просто. Почти все москвичи, кого он выдвинул в бытность первым секретарем столичного горкома, его не просто предали, а с наслаждением топтали.

Первый руководитель Российской телерадиокомпании и народный депутат РСФСР Олег Максимович Попцов вспоминает: «У Ельцина произошло своеобразное отравление Москвой. Когда я слышу разговоры о свердловской команде, мне представляется все это достаточно несуразным. Человек не в состоянии адаптироваться в чужом мире, не имея перед глазами ни одного знакомого лица. И дело даже не в команде, а в микроатмосфере, наличие которой делает период привыкания менее болезненным… Пережив предательство московского окружения, он надолго сохранил подозрительность к любым выдвиженцам из Москвы».

Но, между прочим, с самым влиятельным в его окружении свердловчанином Ельцин познакомился уже в Москве, на съезде народных депутатов. Скромного преподавателя марксизма-ленинизма из Свердловска Геннадия Эдуардовича Бурбулиса первый секретарь обкома Ельцин и не знал. А именно Бурбулис возглавил его предвыборный штаб, стал государственным секретарем РСФСР, первым заместителем председателя Совета министров, а в реальности — руководителем правительства реформаторов.

Ельцин не был клановым человеком. Личной преданности он требовал только от личных помощников, секретарей и охранников. Остальных ценил с точки зрения их способности делать дело.

Путин к моменту прихода в Кремль слишком мало проработал в Москве, чтобы обзавестись собственными кадрами. Он поначалу чувствовал себя не слишком уютно в столице. В Москве приезжим непросто. В Питере Владимир Владимирович знал всех, и он всем был известен. В Москве он ощутил себя чужаком. Ему еще предстояло выяснить, кто есть кто в столице, прочувствовать настроения в высшем эшелоне, осознать, как работает невидимый простому глазу механизм власти. Поэтому и обратился к друзьям и сослуживцам по Питеру. Это была кузница первых путинских кадров.

Потом он обрел опыт и уверенность, и питерское происхождение перестало быть определяющим в выборе кандидатов на руководящие должности. Идет время, и старые соратники, с которыми когда-то был на «ты» и на равных, надоедают. Появляются новые фигуры. Но он все равно предпочитает тех, кого знает. Скажем, Путин очень доверяет экономическим суждениям Алексея Леонидовича Кудрина.

Будущий министр финансов России родился в Добеле (Латвия), где его отец служил в штабе 24-й танковой дивизии Прибалтийского военного округа и женился на Зинте Миллер. Дедушка Кудрина по материнской линии в независимой Латвии состоял членом военизированной организации айзсаргов, которых коммунисты считали врагами. После присоединения республики к Советскому Союзу в 1940 году его вместе с женой и маленькими детьми выслали в Сибирь. Они выжили. В пятидесятых годах им позволили вернуться на родину (подробнее см. выходящий в Риге журнал «Открытый город», № 9, 2011). Алексей Леонидович учился на экономическом факультете Ленинградского университета вместе с будущим советником президента Андреем Николаевичем Илларионовым, а работал в Институте социально-экономических проблем Академии наук вместе с Анатолием Борисовичем Чубайсом.