Ханна Кент - Темная вода

— Материного двоюродного брата она от лишая пользовала.

Нора, причмокивая, укачивала Михяла. Измученный ребенок наконец задремал, то и дело хныкая во сне.

— К Нэнс Роух аж из Балливурни ходят. Даже крепкому мужчине такой путь одолеть не просто, и все ради того, чтоб нашептала что-то тебе на ухо да глянула на твои бородавки!

Пег кивнула:

— Нэнс из тех, что с нечистью знаются, так ее и прозвали. Нэнс на Б у кый — Нэнс нечистой силы. Оттого многие ее и сторонятся, видеть не хотят, но еще больше таких, что как раз потому к ней и тянутся.

— А ты веришь этому, Нора?

Нора презрительно мотнула головой:

— И говорить об этом не желаю! В мире полно всякого-разного, и не моего ума это дело. Поговаривают, будто она с добрыми соседями дружбу водит, не знаю уж, правда или нет.

— Пег, — прошептала Бриджид, косясь на дверь, будто ожидая, что та вот-вот распахнется. — Так она, может, и с Теми заодно? Что священник-то говорит?

— Отец Рейли, пока жив был, всегда к ней по-доброму относился, а иные церковники могут сказать, что не от Господа ее лечение. Но вот те, кто ходит к ней, все как один говорят, что лечит она не иначе, как именем Божьим и Святой Троицы. Ой, слышала сейчас?

Тихо зарокотал гром, и Нора вздрогнула:

— Отведи от нас беду, крестная сила…

— Что ж, и мужа у ней нет? И детей?

Старуха улыбнулась:

— Ну, если только какая нежить с могильника у ней в мужьях. Или, может, коза ее старая на самом-то деле муж, в козу добрыми соседями переделанный. — Собственное предположение до того развеселило Пег, что она так и покатилась, хохоча, как от щекотки.

Бриджид задумалась:

— Тогда она явилась — волосы мокрые, губы белые — чисто привидение! Или будто утопить ее хотели, а она вылезла. А глаза словно туманом заволокло. И что можно увидеть-то такими глазами!

— C Нэнс Роух лучше ладить добром, — согласилась Нора.

Пег издала короткий смешок и вытерла десны краем фартука.

— Да будет тебе известно, Бриджид, что родилась женщина эта ночью, в самую глухую ее пору, а значит, и видит она иначе, чем все мы…

— Она всегда здесь жила?

— Нет, пришлая она, но поселилась так давно, что еще дети мои ее пугались, как пугаются сейчас их дети. Но родилась она не здесь, нет, не здесь. Помню я, как она здесь появилась. В ту пору много людей бродяжило, по дорогам шаталось. Вот и Нэнс была такой нищей бродяжкой, ни кола ни двора. Священник тогдашний пожалел ее — молодая женщина, как была она тогда, и никого-то у нее нет, ни одна живая душа о ней не позаботится. Мужчины выстроили для нее бохан — крохотную лачугу возле самого леса. Ни огорода приличного — чтоб картошку сажать, ничего, но кур всегда держала. И козу. О, коз своих она пестовала! Что ж, прожить на терновых ягодах и орехах, да на праш ях [9] Праш я х — жидкая овсянка ( ирл. рraiseach). в теплые месяцы еще можно, но, когда она только заявилась, все ждали, что вот стукнут холода и пойдет она по чужим дворам побираться, картошку клянчить. Но нет, глядим, сидит там у себя, зимует, и на следующий год — так же, и еще через год, пока не пошли толки, что все это неспроста, что не протянуть женщине на одних только травах да ягодах. Иные решили, что приворовывает она по ночам. Другие — что с Самим якшается.

— С дьяволом?

Снова ударил гром. Женщины так и подскочили.

— В этакую-то ночь да такие разговоры вести! — возмутилась Нора.

— Да уж. Странной она показалась с самого начала.

— Может, повечерять нам время пришло? Не проголодались? Пег, не заночуешь у меня? Ночь-то для прогулок неподходящая…

Куда девалось охватившее Нору на поминках настойчивое желание остаться одной? От одной мысли провести этот неспокойный вечер наедине с Михялом живот сводило ужасом.

Пег обвела взглядом пустое жилище и, будто почувствовав настроение Норы, кивнула:

— Заночую, если тебе это не в тягость.

— Может, мне Михяла взять? — предложила Бриджид.

— Я уложу его.

Нора уложила мальчика в самодельную колыбель из ивовых прутьев и соломы.

— Не перерос он люльку-то? — сказала Пег. — Ноги свешиваются.

Нора пропустила эти слова мимо ушей.

— Схожу сейчас подою, и мы перекусим. — Шум дождя и шипение огня в очаге заглушило новым раскатом грома. — Ну и вечерок выдался!

Пег ласково погладила Бриджид по животу:

— Вот и хорошо, что ты сейчас здесь с теткой мужа сидишь, а не бредешь где-нибудь впотьмах! — Она прищурилась. — Гром подчас птенчиков еще в яйце убивает.

— Пег О’Шей, зачем пугать ее всякими выдумками!

Подвесив тяжелый котелок с водой на цепь, свисавшую со стенки очага, Нора уставилась в огонь, щурясь на дымное пламя.

— Займись скотиной, Нора. Корова небось сама не своя — грозы боится. — Пег повернулась к Бриджид: — А молния, говорят, у молока силу отнимает. После такой ночи наутро не у одной хозяйки молоко свернется, попомни мое слово!

Бросив на Пег суровый взгляд, Нора стянула с перекладины еще мокрую накидку и, опять укрыв голову и взяв ведро, ступила в темноту двора, где порывистый ветер и хлещущий дождь едва не сбивали с ног. Согнувшись в три погибели, торопясь укрыться от потопа, она поспешила в хлев.

Корова моргала в сумраке круглыми от страха глазами.

— Ну-ну, Бурая, что ты, успокойся. — Нора гладила бок коровы, но едва она потянулась за скамеечкой и поставила не землю ведро, как животное, вздрогнув, натянуло привязь. — Тихо, девочка, не бойся, никто тебя не обидит, — нараспев ласково стала она уговаривать корову, но та только мычала. Боится, подумала Нора и бросила в кормушку охапку сена. Но корова есть не стала, дышала тяжело и прерывисто и, едва Нора сжала ее соски, метнулась в сторону, норовя порвать путы. Ведро со звоном покатилось по земляному полу. Нора встала, раздосадованная.

Снаружи сверкнула молния.

— Ну, как знаешь, — пробормотала Нора, подобрав ведро, и, вновь покрыв голову накидкой, кое-как добралась до хижины. Там остановилась под навесом крыши, чтобы счистить грязь с босых ног. Из-за двери доносился голос Пег, женщина говорила тихо, заговорщически:

— Малый-то, Михял… Только глянь на него. Уродец как есть.

Нора похолодела.

— Да я слыхала, Мартин с Норой взяли к себе ребенка-калеку. А это правда, что он еще не ходит?

Бриджид.

Сердце у Норы заколотилось.

— Да, думаю, и не будет ходить. Четыре года — и вот, пожалуйста! Знала я, что Нора взялась обиходить мальчишку и что, когда его привезли, он был еле жив, но чтоб такое… Он ведь и не в своем уме!

Нора почувствовала, как лицо ее вспыхнуло, несмотря на холод. Затаив дыхание, она приникла глазом к щели. Бриджид и Пег разглядывали мальчика.

— А священника она к нему не звала?

— Чтобы полечил? Я-то знаю, что священнику дана такая сила — кабы только захотел он ее в ход пустить. Но отец Хили — человек занятой, городской человек, жил почти всю жизнь не то в Трали, не то в Килларни, и очень я сомневаюсь, что есть ему дело до убогих мальчишек с ногами как плети!