Иван Франко - Стихотворения и поэмы. Рассказы. Борислав смеется

— Слушайте, Иванюня, как Вам кажется, скоро будет у нас нефть?

— А кто же ее знает! — ответил я.

— А земля слюни пускает в колодце?

— Что-то перестала.

— Угар слыхать?

— Что-то не слыхать.

— Может, мы не на добром место начали копать?

— Все может быть.

— Может, начать в другом месте?

— Откуда я знаю.

— Я думаю, вон там, в той ложбинке… Как вы полагаете, Иванюня, скорее бы там пошла нефть?

— А кто ее знает.

— А я думаю, что там была б, если не на пятой, так на шестой сажени.

— А почему вы так думаете?

— Видите, Нута Грауберг рядом, в той же ложбинке копает.

— Да что с того, что копает? Еще ни до чего не докопался.

— Жижа показалась.

— А, раз она показалась, наверно, скоро будет и нефть.

— Так что ж, может, и мы начнем там один колодец?

— Как хотите.

— Но здешние жаль бросать.

— Жаль.

— Кабы знать, что тут скорее будет!

— Э, кабы знать!

Так советовался со мной Иона. Упаси боже, нельзя сказать, чтобы я склонял его в ту или другую сторону. Я так же знал, где копать, а где не копать, как и он.

Еще несколько дней Иона ходил, бормотал что-то, прикидывал так и этак, советовался с другими евреями, а потом сказал:

— Будет, хлопцы! Забивайте эти колодцы! Начнем новые в другом месте.

Нам все равно. Начнем так начнем. Нам еще лучше, наверху легче работать.

Нута Грауберг был ближайший сосед и злейший враг нашего Ионы. На самом ли деле так было, или только казалось Ионе, что Нута делал ему все назло. Назло ему купил участок тут же, рядом с Иониным, и так же почти даром, как и он. Назло ему тоже начал копать два колодца, только был осторожней и один колодец рыл на пригорке, там, где были Ионины оба, а один в ложбинке, где теперь собирался копать Иона. Оба соседа ненавидели друг друга страшно. Иона, утром встретив Нуту, плевал ему вслед, а если он сам попадался Нуте на пути, то Нута никогда не забывал буркнуть от чистого сердца:

— A Richn da’n Tat’n aran! [36]

Но если Иона был жаден, суетлив, лебезил, но быстро выходил из себя, то Нута был спокоен, любил подшучивать и подтрунивать, а с рабочими обращался, как с добрыми соседями. Иногда он становился около своего сарая и, видя, как Иона возится у своих колодцев, и зная, что нефтяники издеваются над ним, тоже начинал подшучивать.

— Иона! — говорил он.

— Что? — отвечал Иона.

— Пускает слюни твой колодец?

— Лопнули бы твои кишки! — отвечал Иона и отходил к колодцу. Повертится там, будто забыл что-то, и идет прочь, а через минуту слышим уже издалека, как Иона говорит:

— Нута!

— Ну?

— Прикажи своим людям, чтобы не ссыпали твою землю на мой участок.

— Загороди свой участок, — отвечает Нута.

— Я тебе сперва рот загорожу.

— Biste meschüge? Чего пристаешь? — кричит Нута.

— Сам ты meschüge! [37]Сам пристаешь ко мне!

Ссоры с каждым днем случались все чаще, пока в конце концов оба противника не сошлись на одном: сообща разгородить свои участки высоким забором. Но все-таки мира между ними не было. Иона завидущим оком смотрел на Нуту, ежедневно желал, чтобы его колодцы засыпало, чтоб у Нуты «лопнули кишки» и чтобы ему никогда не видать его даже в глаза. Кажется, и Нута платил Ионе той же монетой. Когда же у Нуты в колодце, вырытом в ложбинке, показалась черная жижа с нефтяным запахом, но для выработки нефти непригодная, разве только для колесной мази, Иона не мог заснуть, не мог успокоиться, пока не забил оба колодца на пригорке и не начал рыть два новых в ложбинке.

— Иона, — издевался из-за забора Нута, — пускают слюни твои колодцы?

— Так же как твои.

— А когда будет полуйка?

— Вместе справим.

— Приготовил уже бочки под нефть?

— Будет нужно, найдутся.

— Верно, это твой бондарь пошел сегодня в лес за обручами?

— Такой же мой, как и твой.

— А я тебе очень благодарен, Иона.

— За что?

— За то, что ты уступил мне пригорок.

— Я тебе?

— Ну да. Ты выкопал десять саженей, и я десять. Теперь я прокопаю еще две — и вся нефть из твоего колодца стечет в мой.

— Бери ее себе! Дай боже, чтобы: у тебя всю жизнь было столько, как в моем колодце!

Нута шутил, а Иона от всего сердца желал ему того, о чем говорил. А тем временем судьба иначе подшутила над обоими. Не прошло и двух дней, как у Нуты в колодце на пригорке показалась нефть. Нута первый справлял полуйку и нас пригласил на угощенье. Иона едва не извелся от злости.

— Ай-вай! Что я наделал! Зачем мне было бросать свои колодцы! — кричал он и рвал на себе пейсы. — У меня уже была бы нефть, а теперь этот трефняк вычерпает ее всю! Его колодец глубже, с моей земли все стечет к нему.

— Не бойтесь, Иона, — говорил я, — раз у Нуты показалась, и у вас будет. Прорыл он двенадцать, саженей, проройте вы четырнадцать, тогда из его колодца потечет в ваш.

— Правда ваша, Иванюня, правда ваша! — закричал Иона. — А ну, хлопцы! Бросайте новые колодцы, возвращаемся к старым.

— Слушайте, Иона, — говорю я ему. — Не так вы сделайте. Оставьте одну партию здесь, пусть роют один колодец, а другая пусть идет туда.

— Правильно говорите, Иванюня, правильно говорите, — лебезил Иона. — За ваши хорошие советы, только у нас нефть покажется, я вам такую полуйку справлю, такую полуйку!..

— Да уж мы надеемся, что вы не из таких… Нас не обидите. Видели ведь, какую Нута полуйку справил.

— Что Нута? При чем тут Нута? Нута голодранец, паскуда! Что он понимает? Я еще увижу, как он побежит отсюда с сумой!

А Нута тем временем черпает из своего колодца нефть да черпает, в день по двадцать бочек вывозит на нефтеочистительный завод. А Иона стоит у своего сарая, считает Нутины бочки и прямо задыхается, прямо зубами скрежещет от злости и зависти. У Нуты на участке шум, крик, полно подвод и лошадей, а у Ионы пусто да печально, только слышен скрип ворота, подымающего бадью с грунтом, да визг насоса, которым качают в колодец свежий воздух.

— Иона! — кричит из-за забора Нута.

— Что тебе? — отвечает Иона.

— Верно, что ты завтра забиваешь свой колодец?

— Дай боже, чтобы твое слово было сказано в добрый час.

— А я хотел тебе что-то сказать.

— А что такое?

— Если завтра не забьешь, так продай его мне.

— Подавись своим.

— Ну, зачем сердишься? Я тебе верну все затраты и дам пять шисток {119} отступного.

— Чтоб тебе твой язык вывернуло из твоего трефного рта!

— А знаешь что, Иона?

— И знать не желаю.

— Я вижу, ты добрый человек. Как зароешь все свои деньги в землю, поступай ко мне и приказчики.

— А ты, когда нищим станешь, приходи ко мне по два раза в неделю, каждый раз получишь «феник» {120} .

— Хорошо, Иона! Запомню, а ты запомни, что я тебе сказал, Да не забудь, как соберешься, продавать колодцы, так уж по соседству обратись ко мне первому. Хорошо заплачу.