Николай Коняев - Аввакумов костер

Сбылось всё, что было записано в тетради Арсена. Небываемое исполнилось. Необыкновенно быстро возвысился самозваный газский митрополит, никакое церковное дело не обходилось теперь без его участия. Красную, столько схожую с кардинальской мантию его часто в Кремле видели. Как тревожный огонь, ещё издалека, было видно Панталеона Лигарида.

Неспокойно в Москве было. Цены выросли невероятно, и с каждым днём всё больше становилось на Москве воровских денег.

Фальшивомонетчиков ловили, отсекали руки и прибивали на дверях денежных дворов, но цена медных денег продолжала падать. К лету за один серебряный рубль просили уже двенадцать медных.

А отрубленные руки чернели и гнили. Белые черви копошились в скрючившихся для какого-то страшного знамения пальцах. Сухим шепотком разносила молва по Москве имена главных воров — Шорина, Ртищева, Милославского... Шептались москвичи, что не только для обогащения затеяна ими денежная афера, но по наущению Польши, дабы помешать России закончить победою войну.

25 июля Арсен отправился в Немецкую слободу. Это число называл какан...

Идти надо было через весь город.

Волновался с утра на улицах народ. Громили дом Василия Шорина... Сбиваясь, толпами брели в сторону Коломенского, где проводил эти жаркие летние дни государь. Кричали все. Шумели.

Продвигаясь к Яузе, Арсен старательно обходил скопления народа и усмехался, думая, что если какан действительно выбрал нынешнее число для проведения мессы, то тут он маленько ошибся. Слишком уж возбуждены были сегодня москвичи...

Но в Немецкой слободе было тихо. Опрятные дома, чистые дворы... Дорожки аккуратно посыпаны песочком... Всё спокойно вокруг, правильно, чинно...

Остановился Арсен, соображая, куда идти. Тут мелькнула впереди знакомая фигура. Ускорил шаги Арсен. Побежал. Знакомая фигура свернула в переулок. Арсен устремился за нею. Но, когда добежал до поворота, никого уже не было в переулке. Только возле ворот аккуратного домика возился какой-то человек.

Думая спросить, не видел ли он кого здесь, Арсен подошёл поближе, и каково же было его удивление, когда в человеке этом узнал Иоганна. Того самого однокашника, что десять лет назад привёз его с лесного рынка в Немецкую слободу к какану, а потом пропал неведомо куда.

Невозможно было позабыть лицо Иоганна. Всё так же удивлённо были подняты брови на его нисколько не постаревшем за эти годы лице. Сейчас Иоганн выводил со двора повозку. На повозке, нагруженной какими-то мешками, сидел дьяк Агафангел, которого мельком видел Арсен у Панталеона. Только сейчас Агафангел был без рясы.

— Гутен таг, Иоганн... — сказал Арсен, подходя к воротам.

Ещё выше взметнулись брови на удивлённом лице Иоганна.

— Вы меня приветствуете, господин? — спросил Иоганн по-русски. — Добрый день. Мы есть знакомы с вами?

— Иоганн! — укоризненно сказал Арсен. — Ты позабыл про свою больную жену, лечить которую ты приглашал меня?

— О, нет, нет! — по-русски сказал Иоганн. — Добрый господин делать ошибка. Я не есть лечить жену. Я сам родился в семье врача. А потом — я не имей жена. Я недавно кончиль Йенский университет и раньше служил драгун у шведского короля. Господин не мог видеть меня в Москве.

Говоря так, Иоганн вывел на улицу повозку, и она встала сейчас между ним и Арсеном.

— Послушайте! — сказал Арсен и машинально положил руку на один из мешков, лежащих в повозке. — Ведь вас зовут Иоганн?

— О, да, да! Майн наме ист Грегори Иоганн Готфрид. Я есть пастор здешней лютеранской церкви. Но что вы делаете, добрый господин? Зачем вы щупаете поклажу?! Не надо этого делать!

— Убери руку-то, чернец! — по-гречески сказал с повозки Агафангел. — Твоё тут положено?

Только сейчас сообразил Арсен, что мешки набиты монетами.

— Иоганн! — отдёргивая руку, воскликнул Арсен. — Мне безразличны ваши мешки и университеты, в которых ты учился. Я должен видеть какана! Где он?!

— Форвертс! — хлопнув коня по крупу, крикнул Иоганн.

Повозка двинулась вперёд, и сейчас ничего не разделяло Арсена и Иоганна.

— Ты должен знать, где какан! — хватая Иоганна за рукав, воскликнул Арсен. — Ну, отведи же меня к нему! Это очень нужно!

— О! Какан! — посветлело лицо Иоганна. — Что же ты сразу не сказал про него, друг Арсений! Ты должен извинить меня. Ты, наверное, пришёл на нашу мессу. Пойдём, пойдём, Арсений. Тебя уже ждут...

Всё в нём сразу переменилось. Теперь он уже не умолкал, как и десять лет назад. Он закрыл ворота и ввёл Арсена в дом. Снова, как десять лет назад, шёл за Иоганном Арсен по каким-то коридорам, спускался по каким-то лестницам.

— Идите сюда... — открывая двери и пропуская Арсена вперёд, сказал Иоганн.

Шагнул в комнату Арсен, и снова, как десять лет назад, захлопнулась за ним дверь.

Один был Арсен в помещении. Странно знакомым показалось ему оно. Пустой стол с огарком свечи стоял посреди комнаты. Несколько лавок. В слюдяное оконце лился яркий солнечный свет. Жарко полыхали в оконце золотые купола храмов...

Ещё не веря в случившееся, шагнул Арсен к оконцу и отшатнулся. Оконце смотрело на кремлёвские соборы — Арсен находился в своей келье в Чудовом монастыре.

Оглянулся он. Его келья была! Только вещей почему-то никаких не было. Ни книг, ни бумаг, ни одежды...

— Отче наш, Иже еси на Небесех!.. — зазвучал из-за прикрытой двери голос, частящий слова молитвы.

— Аминь! — с ненавистью проговорил Арсен, когда услышал заключительное: «...и не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго». Двери кельи открылись, и вошёл келейник архимандрита.

— Отец Иоаким тебя, старче, призывает! — объявил он Арсену.

У архимандрита уже ждали Арсена.

— Ступай с ними... — кивая на стрельцов, приказал Иоаким. — Не говори ничего, грешный ты человек. В Тайном приказе говорить будешь.

Вывели стрельцы из монастыря Арсена. Посадили на повозку и повезли. Ничего не понимал Арсен. Что-то страшное творилось в городе. Не стихая, громыхала где-то вдалеке стрельба. Черня своими крылами голубое небо, стаями летали вороны. Лица стрельцов были мрачными...

И гремели, гремели где-то в стороне Коломенского выстрелы.

Ничего не понимал Арсен.

Впрочем, не один только Арсен не понимал в тот день, что происходит. Долго копилась на Москве тревога, и в этот день, 25 июля 1662 года, выплеснула на улицы. Тысячи москвичей устремились в Коломенское искать защиты у великого государя всея Руси. У кого же ещё искать защиты от лихоимцев и изменников, если не у государя? В Коломенском, возле дворца, даже ящик был специальный устроен, куда можно было опустить своё челобитие. Но сегодня не только за самих себя шли хлопотать москвичи, шли челом бить за всю Москву, за всю державу. И не с ящиком, а с самим государем им толковать надобно было.