Евгений Осетров - Ветка Лауры

Из книги Смирнова мы узнаем много ценнейших сведений о людях местного края. Любопытны творческие портреты владимирских журналистов, писателей, ученых, путешественников. Многие ли, например, знают о владимирце, который еще в XVIII веке совершил путешествие в Китай? Из словаря мы узнаем об ученом-самородке Голышеве, помогавшем Некрасову распространять в народе вольнолюбивые стихотворения, о десятках тружеников отечественной культуры, работавших в невероятно трудных условиях, но самоотверженно оставшихся на своих постах. От словаря Смирнова веет огромным уважением к человеку!

Конечно, с точки зрения нашей современности в словаре «Уроженцы и деятели Владимирской губернии» многое безнадежно устарело. Но, отбрасывая ненужные наслоения, мы черпаем из словаря множество важных фактов.

Библиограф В. И. Саитов писал Смирнову после прочтения словаря: «Про книгу вашу могу сказать только, что она сделала бы честь не только провинции, но и Петербургу. Не льщу, а говорю совершенную правду, ибо вижу, что Вы знаток дела и аккуратно работаете и следите за литературой предмета». В другом письме он отмечал: «И в провинции можно работать хорошо и толково: живой пример — Вы».

Образцово поставил Смирнов во Владимире библиографическую работу. В статье «Библиографические указатели» он писал: «Вообще надо сказать, библиография у нас в России в большом загоне и пользуется незаслуженным ею пренебрежением, тогда как едва ли кто будет спорить, что библиография — это архив всей нашей литературы, что она является основой, краеугольным камнем всякого научного исследования. Долг и обязанность различных учебных обществ и учреждений прийти в область библиографии на помощь всем работникам по русской литературе и русской науке вообще и по мере своих сил и средств поддержать в обществе интерес к библиографии».

Александр Васильевич составил «Каталог библиотеки Владимирского собрания», в котором учтена художественная литература, свыше сорока русских журналов за разные годы их издания. Современники отмечали, что «Каталог» явился ключом ко всем публичным губернским библиотекам.

В течение своей жизни Смирнов опубликовал свыше 400 научных трудов.

Архив Смирнова, благодаря старанию замечательного советского библиографа И. Ф. Масанова, уже в советское время был передан на хранение в Пушкинский дом (Институт русской литературы Академии наук СССР). Некоторые материалы Смирнова хранятся во Владимирском государственном архиве. Здесь, в частности, находятся черновики работ Смирнова, письма к нему от видных ученых и писателей, рукописный журнал «Новости из новостей». Уже в послевоенное время в периодическом сборнике «Советская библиография» появилась статья, отмечающая заслуги нашего земляка.

Смирнов всю жизнь служил высокому и благородному делу. Он завоевал право на память на многие годы.

РОЗРАЧНОЕ утро. Неяркое предосеннее солнце медленно плывет над Окой, блестит росой на луговой отаве, поднимает рыжие головы подсолнухов.

Со стороны дамбы виден безбрежный простор. Налево — ржаные и пшеничные поля, людный ток, скирды, похожие на богатырские шапки. Направо — голубое раздолье Оки, изрезанная оврагами луговина, ивняк да орешник. А на самом склоне, почти незаметный с дороги, лежит колхозный сад.

Девушки собирают наливные — пахучие яблоки в большие двухручные корзины и относят плоды в белый чистый домик у вершины склона. В Чаадаеве занимаются садами давно. Вишнями, яблоками, малиной, всякой садовой ягодой чаадаевцы снабжают не только себя, но и окрестные селения.

С утра до вечера в саду жужжат пчелы. Своя колхозная насека расположена по соседству, в ореховой роще.

Старику пасечнику, любителю поговорить на самые различные темы, не сидится одному на пасеке. Услышав в саду веселые голоса сборщиц яблок, старик пришел в сад.

— Пришел поглядеть, — сказал пасечник, — как мои пчелы к вам летают, большой ли взяток ныне.

Увидев посторонних, старик обрадовался: есть возможность завести интересную беседу.

— Чаадаево видели? — начал он. — Отменное селение. А по Ушне не путешествовали? Река маленькая, а гидростанций на ней много.

Потом старик принялся хвалить чаадаевских мастериц варить варенье, настаивать хмельной вишневый сок.

— И то сказать, коли хорошо поработаешь, можно и варений наварить, и разносолов заготовить. Раньше не то. Ничего похожего. Ребятишки, да и вся молодежь прошлого нашего села не помнят. А я помню. Нынче школа-то у нас какая — красавица, учителей сколько… А раньше… Да и что за учителя были? Ходил у нас в прежнее время безногий отставной солдат и учил читать за кринку молока… Бывало мать нальет ему махотку парного молока, так он нас за это по псалтырю аз-буки-веди учил.

Старик помолчал, а потом спросил:

— Историей интересуетесь? Я много всяких историй знаю. Да, учителя всякие были, — продолжал он. — Мой покойный дедушка любил вспоминать одного доброго человека, что его грамоте научил. Жил этот человек у нас, в Чаадаеве, недолго, а до сих пор о нем всякие рассказы ходят.

Случилось это вскоре после того, как крепостное право отменили. На том месте, где сейчас школа-красавица стоит, была ветхая избенка, ее тоже школой именовали. Однажды, дед мне рассказывал, на тройке с бубенцами приезжает человек: по обличию барин, господин, а держался так просто. Снял человек квартиру и начал ямщик с тройки сгружать ящики. Все гадали, чего такое в ящиках? Наверное, думали, товар красный для купеческой торговли. А человек ящики разгрузил, стал их открывать — все так и ахнули! В ящиках-то полным-полно книг да разных бумаг.

Стали мужики спрашивать: на что вам, барин, книг столько? Человек отвечает: я, де, не барин, а учитель, (приехал ваших ребятишек грамоте учить, а в книгах пишется, как жить нужно, чтобы счастье найти.

Стал учитель у нас жить. Ребятишек не обижал. Даже велел розги из школы выкинуть. По вечерам собирались у учителя чаадаевские мужики и из соседних сел приходили. Очень уже занимательно учитель обо всем на свете рассказывал:

— Да как фамилия учителя?

— Я не помню и никто не помнит. Помним только, что учитель про всякие хождения-путешествия рассказывал. Про бури-штормы на морях-океанах, и про жаркие страны, где люди нагишом ходят. И про то, как экватор переезжали, и как морского бога, он Нептуном называется, в бочке купали.

Мужики начнут про нужду рассказывать, и учитель все внимательно выслушает, кому прошение задаром напишет, а с кем вместе в уезд съездит, а потом скажет: