Валерий Воскобойников - Довмонтов меч

На то Довмонт и надеялся! Теперь лишь бы какой нетерпеливый из своих не высунулся и не сорвал весь расчёт. Герденево воинство в беспорядке, ведя за собой лошадей, полезло в реку. Одни уже добрались до глубинных мест и плыли рядом с лошадьми, другие только входили в воду, зябко переставляя ноги, третьи и вовсе толклись на берегу. Ещё чуть-чуть — и вперёд!

Князь Герденя понимал: Довмонт в городе не задержится. А если и попытается задержаться, войско, что стоит в дубовых рощах, его вышибет. Покинув мастерскую горшечника, он сначала было бросился к воротам, но быстро сообразил, что если Довмонту удалось сюда проникнуть, он и стражу у ворот поменял. Но и жителям показываться в том виде, в каком он сейчас был, гоже не стоило. К счастью, поблизости на дворе верного его боярина клали сруб, там он и отсиделся. А когда Довмонт со своими разбойниками промчался по улицам, увозя казну и княгиню, Герденя понял и смысл его налёта. Вот что ему нужно было в городе! Не месть исполнить, а обыкновенный грабёж.

Всё ещё таясь, Герденя подобрался к собственному двору. Кроме израненных и убитых, там никого не было. Наскоро одевшись и крикнув прислугу, которая попряталась при первом появлении разбойников, он приказал седлать любую лошадь, лишь бы добраться до своего войска.

Не успел Довмонт покинуть город, как и бояре повылезали.

— Что же вы, или не князь я вам, — начал стыдить он их, — или отбить меня не могли?

Однако разговоры разговаривать было некогда. Бояре дали ему своих десяток воинов, чтоб сопроводили князя. Рассказывать же о том, как и где прятался, он не собирался. Получилось, что отбивался от разбойников до последнего, а потом ловко их обманул.

— Ну подожди же, поплатишься у меня! — приговаривал он, погоняя лошадёнку, которая несла его из города в сторону дубовых рощ. Проехал он лишь половину пути, а там встретил своё войско, спешащее ему на выручку, пересел на привычную лошадь да наскоро объяснил воеводе, что и как было.

— Казна ему далеко уйти не даст, возле первых топей нагоним! — успокоил воевода.

Подхода бояр с их дружинами решили не дожидаться. Главное — казну с княгиней отбить, а там можно и назад к реке подойти, чтобы встретиться.

На реке всё было так, как Герденя и предполагал. Следы разбойников были свежими, оставалось только быстрей очутиться на том берегу.

— Скорей! Скорей! — погонял он своих ратников, толкущихся у воды.

И когда увидел всадников, выскочивших из-за леса, в первое мгновение подумал, что это один из бояр со своей дружиной — заблудился в незнакомом месте, а теперь спешит к ним присоединиться. Но тут же разглядел среди них Довмонта. А на том берегу из леса тоже выскочил строй дружинников.

Его же ратники растерянно переминались с ноги на ногу, а когда разобрались, беспорядочно принялись хватать доспехи.

Трудно да, пожалуй, и бесполезно командовать людьми, стоящими по горло в воде. Воевода сразу охрип, крича, что им делать. К тому же он и сам в первое мгновение не понял, какого берега держаться. С обеих сторон мчалась на них лава конников. Да и те, что были в реке, тоже заметались. Одни бросились к ближнему берегу, другие к дальнему.

Нет, не за казну бились воины Довмонта, и даже не за обиженную княгиню — жену Гердени. Бились они за поруганную честь своего князя, мстили за отнятую землю и родину. Один лишь Довмонт наивно думал, что история об отнятой у него Анне известна только ему. Историю эту передавали из уст в уста, и всякий уважавший правду и законы человеческие был на его стороне. Потому они и пошли добровольно за ним, тихо гордясь своей долей.

Да и псковичам было что защищать. А потому без сомнений налетели они на мокрое воинство, и уже покатились первые головы и первые отрубленные руки попадали под ноги коней.

Лошади, с влажными гривами, в одно мгновение ставшие бесхозными, отбегали в сторону и громко ржали, подзывая людей. Люди ползли на четвереньках, едва ли не друг по другу, надеясь найти спасение в реке. На это Довмонт тоже рассчитывал: куда же им, почти безоружным, растерянным, прятаться, как не в реку? Не подумал он только об одном: о той давке, тесноте, в которой будут биться его дружина и войско Гердени.

А в этой давке терялось преимущество конников. Лошади оступались и, споткнувшись, валились на помятые тела, размахнуться мечом было тоже не просто — можно поранить своего же. Да и у Гердени в дружине были вовсе не малые дети. И когда прошла первая растерянность, когда они поняли, что ещё немного — и все они окрасят своей кровью воды реки, стали они сопротивляться отчаянно.

Всё же число их было раза в три больше. И хотя сотни две-три Довмонтовым воинам удалось вывести из боя, остальных ещё оставалось не меньше четырёх сотен.

Герденя тоже повёл себя неожиданно храбро. Вспомнив былые сражения, когда все они шли за Миндовгом, он отбил меч рослого воина, и ратники, что были на берегу, окружили своего князя плотным концом, помогли ему надеть доспехи. Новый воевода у него тоже оказался распорядительным. Выставив копья, ратники по его команде расширяли круг, а те, кто был в середине круга, наспех цепляли доспехи и выходили на помощь своим.

Уже и Довмонтовы воины, порубленные мечами, поколотые копьями, начинали отползать с боя.

И тогда Довмонт, рядом с которым всегда рубился десяток его любимых воинов, скомандовал:

— За мной! К их князю и воеводе!

Он понял: сумеет достать их мечом — будет и победа. Им удалось прорубить коридор среди рядов копьеносцев. Однако этот коридор быстро за ними сомкнулся. И теперь только от их умения да везучести зависела их жизнь. Промедли они — сомнёт их сотня Герденевых ратников.

На пути у Довмонта встал рыжебородый звериного вида ратник, он замахнулся копьём, но тут же меч Довмонтова воина отсёк ему руку, и копьё вместе со сжавшей его рукой, неуверенно вихляясь, немного всё же пролетело в сторону Довмонта, однако Довмонт уже не следил за ним и не видел, как упало оно на землю, потому что теперь он сам ударил своим мечом по сбившемуся набок шлему воеводы и успел добавить второй удар. Воевода, который специально заскочил вперёд, чтобы остановить движение прорубавшегося отряда, стал медленно сползать со своей лошади.

— Иди ко мне, Герденя! Я жду! — хрипло прокричал Довмонт.

Но неожиданно ратник слева с огромной силой бросил в Довмонта боевой топор. В последнее мгновение Довмонт успел прикрыться щитом и слегка лишь покачнулся от удара. А топор, прорубив насквозь щит, повис в нём, и у князя не было времени вытащить и отбросить его на землю. Этого ратника затоптали те, кто следовал за Довмонтом.

Теперь путь к Гердене был свободен. Он и сам почувствовал это, заметался, направил было свою мохноногую лошадь к воде, но понял, что в латах мгновенно пойдёт ко дну.