Вадим Гребенников - Прослушка. Перехват информации

Справка начальника Оперативно-технического управления КГБ Андрея Быкова, представленная им в Генеральную прокуратуру РСФСР в конце 1991 года, сообщала, что в 1988 году КГБ располагал экспертными материалами американских специалистов, проводивших анализ по результатам своих поисково-технических мероприятий.

Они осуществили рентгеновский термосинтез и физический поиск оперативно-технического проникновения КГБ в новое здание американского посольства.

Анализ этих материалов с нашей стороны позволил сделать выводы, что американскими поисковиками обнаружена большая часть элементов, внедренных в строительную конструкцию, и их назначение определено практически правильно.

Вершиной всего американцы сочли саму конструкцию здания – 8-этажного «микрофона». Было объявлено, что направленное на него излучение соответствующей частоты модулируется (изменяется) некими специальными конструктивными элементами, которые способны улавливать звуковые колебания, возникающие при разговоре.

Таким образом, отраженное от здания излучение в измененном виде несет с собой информацию о том, что было произнесено внутри. Подозревали, что приемники излучения находятся в стоящей через дорогу храма Девяти мучеников Кизических. В разговорах американских экспертов она часто фигурировала как «храм Богородицы на телеметрии».

В докладе экс-директора Центральной разведки и экс-министра обороны США Джеймса Родни Шлезингера отмечалось: «Мы так и не поняли ни их технологии, ни стратегии их использования. Это можно было бы предвидеть и предсказать, но как страна мы не сумели оценить смелость, скрупулезность и масштабы этого проникновения».

В начале ноября 1991 года подполковник Вячеслав Асташин, примерно за месяц до того, как его детище сдали американцам, уволился в запас по собственному желанию. Наверно, это было формой протеста против политики Бакатина по развалу органов государственной безопасности Родины.

Из интервью его родного брата стало известно, что выступление американского посла в прессе повергло Асташина в шок. Его жена говорила, что он находился на грани помешательства. Потрясение было такой силы, что привело к инфаркту. Через 5 лет случился новый кризис в виде инсульта, что привело к летальному исходу…

Интересно, что примерно через год после увольнения Асташина со службы к нему на квартиру пришли два представителя американского консульства. Конечно, он их выслушал.

«Господин Асташин, мы знаем о вас все. Ваш потенциал, ваше затруднительное материальное положение. Есть выход. Советуем переселиться в США. У нас будете заниматься тем же, чем и в России, в одном из университетов создается кафедра спецтехники. Со штатом затруднений не будет, кого то пригласите вы, кого то назначим мы. Вы согласны?»

Асташин понимал, что американцам нужна не раскрытая прослушка, на что намекал один из гостей. Ведь после передачи американцам всей документации тайны его системы уже не существовало. А вот перспективные поиски и нереализованные идеи – вот, что они хотели купить под видом представления работы. А дельных мыслей у него было много, ведь его творческий потенциал был еще не раскрыт.

Тем не менее Асташин, не долго думая, сказал: «Я Родину не продаю». После развала СССР эти слова казались слишком высокопарными и ничего не значащими. Потому что именно в те годы началась массовая «утечка мозгов» за границу, прежде всего в ту же Америку. При этом совесть новых эмигрантов совсем не мучила.

На этом фоне поступок Асташина, несомненно, был мужественным и патриотическим. Ведь если бы он согласился на выезд в США и начал бы разрабатывать новые поколения своих изделий, то они стали бы применяться, главным образом, против России. А для него это было бы изменой Родине.

Поэтому в начале 1990-х годов подполковник КГБ СССР Вячеслав Асташин, верный своей присяге, не сумев пережить развала Союза и всеобщего «бардака», ушёл из жизни сравнительно молодым человеком – ему не было и 60 лет.

В советской разведке аббревиатура «ТФП» расшифровуется как тайное физическое проникновение. Целью таких операций, в первую очередь, было осуществление доступа к дипломатической почте, секретной документации и разговорам дипломатов в иностранных посольствах и консульствах.

В 1980-е годы структура легальной зарубежной резидентуры ПГУ КГБ включала в себя: резидента; оперативный и вспомогательный персонал. В последний входили офицер оперативно-технического обеспечения, сотрудники группы «Импульс» (координация радиосвязи групп наблюдения), офицер направления «РП» (электронная разведка), сотрудники направления «И» (компьютерная служба), шифровальщик и радист.

В оперативном подчинении резидентов находились посты РЭР. Их основной задачей был перехват с помощью специальных технических средств передаваемых по закрытым каналам местной связи сообщений. Естественно, что КГБ при каждом удобном случае не упускал возможности, чтобы внедрить «закладки» в зарубежные посольства, консульства и представительства.

А занимались этим специально созданные для этого в «тесной связке» следующие подразделения Комитета: 1-е ГУ (внешняя разведка), 2-е ГУ (контрразведка), 8-е (криптологическое) ГУ, а с 1973 года – 16-е управление (радиоразведка) и, конечно, ОТУ (оперативная техника).

Бывший начальник советской разведки Леонид Шебаршин вспоминает: «Внедрение техники подслушивания – задача несравненно более сложная и рискованная (чем перехват телефонных разговоров). Но удачно проведенная операция может дать весомые результаты, особенно если удастся добраться до служебных кабинетов. Однажды установленное устройство может работать очень долго».

Вообще говоря, операции ТФП с целью внедрения аппаратуры прослушки не менее сложны, чем классические безагентурные операции с целью разовой добычи ценной информации. Однако они отличаются двумя существенными факторами. При внедрении прослушивающих устройств в объекты ТФП остается существенный след в виде такого устройства, которое может в принципе раньше или позже быть обнаружено и явится свидетельством проникновения.

Во-вторых, если разовые ТФП проводятся в места, особо засекреченные и охраняемые, где хранятся сверхсекретные материалы, такие, как шифры, то при внедрении прослушивающей аппаратуры целью проникновения являются помещения, где либо проводятся важные служебные совещания, либо служебные кабинеты, в которых ведутся разговоры, интересующие разведку. Если первое отличие усложняет операции по внедрению «закладок», то второе несколько облегчает их.

Надо отметить, что такие операции приближаются к уровню высокого искусства в разведывательном мастерстве. Разведчику, осуществляющему ТФП в помещение объекта в поисках оптимального места и метода размещения микрофонов прослушки, приходится иметь дело не только с человеческим, но и с оперативно-техническим фактором.