Дмитрий Пучков - По главному фарватеру эпохи. От последнего паруса до первой ракеты

В общем, получился уже почти совсем другой броненосец, строительство которого Адмиралтейство в результате… приостановило, дожидаясь выхода на испытания первого корабля.

21 марта детали «Новгорода» привезли на Ингул и начали стапельную сборку. До введения в строй железнодорожной ветки на Николаев грузы для строящегося корабля направлялись в Одессу, а затем на баржах с буксирами частного пароходства «Дружина» перевозились морем в Николаев. Впрочем, и когда колею построили, особо крупные неразборные части броненосца пришлось возить баржами. По зиме, когда на Буге и Ингуле стояли льды, буксиры с баржами пройти к верфи не могли. И готовое железо долго ждало своего часа в Одесском порту под навесами. А котлы и разобранные машины из Петербурга и вовсе пришлось отправить кружным путем – на пароходе вокруг Европы. Сборка броненосца в Николаеве заняла целый год. Экономя на зарплате, мастеровых ухитрились нанять малоопытных. Станки и ручной клепальный инструмент для них заказали в Англии – и все это из-за ошибки при оформлении документов надолго застряло на британской таможне. А «дельных приборов» собственного изготовления было мало, не хватало на всю артель. Еще одна задержка возникла из-за недостатка… бревен для строительных лесов. Отечественные лесопильные предприятия запросили из казны слишком высокую цену – и в результате простейшие сосновые кряжи пришлось покупать у тех же англичан, вместе с дорогим палубным брусом из не растущего в России тикового дерева. Любопытный факт: сосну российскому адмиралтейству англичане продали… ту же российскую, годом ранее приобретенную в Архангельске!

Завод Берда опаздывал с изготовлением машин и котлов уже месяца на три. А в заключение всех задержек и опозданий великий князь пообещал приехать на спуск корабля с императором, но другие государственные дела помешали – и «высочайшую командировку» пришлось отложить на май…

Лишь 21 мая из-под «Новгорода» наконец выбили задержники. И украшенный флагами расцвечивания броненосец нехотя сполз в серую ингульскую воду. К слову: это был первый русский боевой корабль, спущенный «в полном сборе» – со смонтированными уже механизмами и навешенной броней.

Экзотический внешний вид «броненосного монитора береговой обороны» вполне соответствовал его внутреннему устройству. Основной набор – «бракетного», решетчатого типа. Проще говоря, сетка, вроде корзины, из радиально расположенных одинаковых шпангоутов и кольцевидных стрингеров. Две обшивки – внутренняя, лежащая на наборе по всему корпусу, и наружная – та, к которой крепится броня на толстой деревянной «подушке». Внутри, за обшивкой – еще и кольцевидная водонепроницаемая переборка для обеспечения непотопляемости. В центре – усиление набора для установки тяжелого фундамента машин. Броневой пояс – двойной, сверху из 229-миллиметровых плит, внизу – из 178-миллиметровых. Для упрощения подгонки плит по обводу корпуса, имевшему двойную погибь, их ставили вертикально, с одинаковой кривизной, и снаружи обшивали деревянными чаками. Броня клалась на тиковую подкладку.

Палуба первой «поповки» по форме напоминала то ли перевернутую миску, то ли панцирь гигантской черепахи: выпуклый купол из трех слоев железа. Нижний слой – 19 миллиметров толщиной. Остальные – по 25,4 миллиметра. А чтобы с покатой, не застеленной ни деревом, ни линолеумом поверхности не срывались на ходу моряки, верхний лист имел рифленую поверхность.

Башня броненосца, строго говоря, башней не была. Скорее – намертво закрепленный в центре палубного купола барбет цилиндрической формы из броневой стали, подобной верхнему поясу корабля. Внутри барбета находилась пара короткоствольных, толстых 11-дюймовых пушек германского образца, купленных у знаменитого производителя артиллерии Круппа. Каждая пушка весила 26 тонн и могла наводиться и стрелять самостоятельно. В центре барбета находился общий на два ствола люк подачи боеприпасов, так что заряжать артиллерию приходилось по очереди.

Нос и корма у «Новгорода» на вид определялись так: спереди – эллиптическая железная надстройка, игравшая роль небронированного надводного борта. В надстройке – каюты и кубрики экипажа, в том числе и офицерские. Так впервые в русском флоте была нарушена старая традиция располагать кают-компанию в кормовой части боевого корабля. Здесь поселить офицеров на корме было бы просто негде. Кубрик механиков, которому в надстройке не хватило места, поместили прямо под барбетом артиллерии.

Боевой рубки у броненосца не было вовсе. Основное штурвальное колесо и нактоуз с компасами торчали на балясном мостике за барбетом, а резервный штурвал – «боевой» – укрыли под палубой, за шахтой светового люка.

Шлюпбалок тоже не было. А зачем они при «мониторной» высоте борта? Оба носимых паровых катера и весельные ялики поднимались на палубу с помощью салазок, снабженных роульсами, и устанавливались на откидных железных блоках в кормовой части корабля.

Вместо четырех паровых машин горизонтального типа установили шесть. Энергией пара их обеспечивали 8 огнетрубных цилиндрических котлов. Котельных отделений 2, машинных тоже 2. Причем отсеки их водонепроницаемы. Винты – четырехлопастные, английской системы Гриффита, похожие по форме на цветок сурепки.

Угольный запас хранился в «ямах» между котельными отделениями и двойным бортом, обеспечивая, кроме прочего, защиту от снарядов после пробития брони. Впоследствии такая схема усиления живучести за счет «угольного коффердама» стала классической.

Основания дымовых труб и световой люк машинного отделения прикрывались железом толщиной до 6 дюймов.

Систему осушения отсеков при повреждении корпуса, разработанную, между прочим, Степаном Осиповичем Макаровым, собирали по русским чертежами на английском заводе. Она состояла из магистральной трубы, от которой через систему клапанов отходили патрубки во все отделения корабля, и парового насоса.

Удивительно, но факт: «Новгород» в результате вышел на полтора метра толще, чем по проекту (все-таки понятия «длина» и «ширина» – не для круглой формы корпуса!).

Мониторы ходят по мелкой воде. Значит, надо предохранить их днище от деформаций при посадке на мель. У «Новгорода» снизу вдоль корпуса проходило 12 металлических «ребер жесткости» – килей-лыж высотой 200 миллиметров.

В результате строительной перегрузки, возникшей от постоянных пересмотров первоначального чертежа, водоизмещение корабля возросло на 400 тонн. Прибавилась больше чем на фут и осадка.

Адмирал Попов лично присутствовал при первом самостоятельном переходе своего странного создания, состоявшемся всего через три дня после спуска на воду. Машины броненосца рассчитывались примерно на 120 оборотов в минуту. На первом переходе держали всего 60 оборотов. И при этом «Новгород» показал около 6 узлов скорости по лагу. Если учесть, что экипаж его был едва набран и техника еще не освоена ни кочегарами, ни механиками, получается очень неплохо!