Григорий Максимов - Когти чёрных орлов

Меж двух рядов, во главе построения, стоял капитан, и рядом с ним первый лейтенант и профос, исполняющий функцию судового полицейского. Профосу помогали два судовых капрала, надзирающих за дисциплиной и отвечающих за телесные наказания. Вместе с капитаном они проходили сквозь строй, помогая ему выделять и благодарить отличившихся или устраивать взбучку тем, кто ошибался или проявлял нерасторопность.

Наконец, после тщательного досмотра и произнесения необходимых выговоров, всем разрешили идти ужинать. После чего дали отбой.

Раннее утро на линейном корабле «Святой Георгий Победоносец» началось с построения и всеобщей молитвы в корабельной церкви. Подходя к корабельному иеромонаху, матросы, солдаты и возглавляющие их офицеры принимали причастие из его рук, после чего подходили к парусиновому иконостасу, крестились пред ним и устами прикладывались к образам святого апостола Андрея Первозванного, святого великомученика Пантелеймона и святого Георгия Победоносца.

Утро выдалось не по-майски холодным, у всех изо ртов и носов валил пар. Дул сильный зюйд-вест, принося со степей едва уловимый горьковатый запах полыни. За инкерманской долиной начинал брезжить рассвет.

После окончания молебна последовала команда: «Всем по местам» и сразу же за ней- команды: «Поднять якоря» и «Ставить паруса». Следуя наизусть заученным и отработанным действиям, боцманматы взялись за якоря, а матросы по вантам стали карабкаться к реям. По мере развёртывания парусов, корабль стал трогаться с места. Постепенно набирая скорость, он потянулся от Северной бухты к мысу Константиновскому.

Следом за «Святым Георгием Победоносцем» шёл примерно такой же пятидесяти-пушечный линкор «Святой Александр Невский» капитана второго ранга Языкова, с самим контр-адмиралом Ушаковым на борту, в этом боевом рейде выполнявший роль флагмана. Следом за ним шло мелкое, но куда более быстрое и маневренное репетичное судно, необходимое для передачи команд флагмана другим кораблям. Также в этом рейде принимал участие наименьший в классе линкоров сорокашести-пушечный «Иоанн Богослов», а с ним четыре сорока-пушечных фрегата и целых одиннадцать малых крейсерских судов. В данное предприятие Ушаков не стал брать более крупных судов, всецело положившись не на огневую мощь, а на манёвр и быстроту.

Миновав мыс Константиновский, идущий в авангарде «Святой Георгий Победоносец» стал постепенно брать влево, направляясь прямиком к мысу Херсонес. Следом за ним, в кильватерной колонне, шёл флагман и остальные суда эскадры.

По левому борту, сразу за Карантинной бухтой, открывался потрясающий вид на руины древнего Херсонеса, с почти стёртыми временем останками жилищ, городских улиц и площадей. Были видны уцелевшие останки средневековой христианской базилики, прекрасно сохранившиеся колонны с капителями, оставшийся почти нетронутым полукруглый античный театр, монетный двор, и множество окружающих их оборонительных сооружений. Сразу за херсонесскими руинами шла крошечная Песочная бухта, а сразу за ней, куда более просторная, Стрелецкая.

Наконец, миновав Казачью бухту, эскадра обошла мыс Херсонес и взяла прямой курс на юг. Теперь, по левому борту был утопающий в лучах восходящего солнца мыс Фиолент, а по правому- бескрайняя морская гладь.

В первый день своего пути плывущая эскадра оставалась в виду крымского берега, и даже на утро второго дня в подзорные трубы виднелся мыс Фиолент и западный берег Балаклавской бухты в северном направлении и живописный мыс Айя в северо-восточном.

К концу второго дня Крым скрылся за горизонтом, уступив место безбрежной морской глади.

Три дня провели в открытом море, совершенно не видя суши, и лишь к вечеру четвёртого, где-то в непостижимой дали замаячил вражеский турецкий берег.

Ближе к полуночи показались огни Синопа. Небо было ясным и звёздным. Светила луна. С кораблей русской эскадры открывался прекрасный вид на город и его порт. Контр-адмирал Ушаков и капитан Языков стояли на носу «Святого Александра Невского» и, глядя в подзорные трубы, изучали неприятельский берег.

Сколько-нибудь значимых военных судов в порту Синопа не оказалось. Но зато среди дюжины стоящих там кораблей, обнаружилась целая партия транспортников, доверху гружёных зерном и прочим провиантом для турецкой армии. Груз остальных кораблей также имел огромную ценность.

Для Ушакова это было то, что нужно. Дождавшись пока все корабли эскадры подойдут на достаточное расстояние, контр-адмирал отдал приказ об атаке. Ночь позволила им незаметно подойти к синопскому порту и атаковать ни о чём не подозревающего противника.

Первыми, из лёгких носовых орудий, огонь открыли идущие впереди линкоры. Тихая южная ночь мигом осветилась огнём орудийных залпов и отозвалась раскатистым эхом, разнёсшимся по необъятным морским просторам. Вслед за линкорами пальбу открыли фрегаты, а быстрые и ловкие крейсеры бросились в лобовую атаку на стоящие в порту вражеские суда.

В Синопе началась паника. Поднятый по тревоге турецкий гарнизон мигом открыл ответную пальбу из береговых крепостных орудий. Но сей ответный огонь не причинял русским совершенно никакого вреда, так как вскочившие на ноги турки большей частью стали палить наугад, в ночной темноте совершенно не видя атаковавшую их эскадру.

Налетевшие на них крейсеры Ушакова взялись за стоящие в порту транспортники с провиантом, буквально вплотную разнося их из своих относительно небольших орудий. Они мало что могли сделать в бою с крупными боевыми судами, но для подобных корсарских набегов годились идеально.

В полном переполохе турки метались по берегу, отчаянно пытаясь что нибудь предпринять, но спасти свои грузовые суда они уже не могли. Разбитые ядрами, беззащитные транспортники стали тонуть. А стоящие на крепостных стенах их владельцы могли лишь беспомощно за этим наблюдать.

Тем временем солдаты морской пехоты, находившиеся на тех же крейсерах, с ловкостью заправских корсаров захватывали остальные суда. Высыпавшие на причалы турки отчаянно пытались им помешать. Завязалось несколько беспорядочных стычек с криками и ружейной пальбой. Пока солдаты отбивались от турок матросы рубили швартовы канаты и выводили захваченные корабли в море. Те из них, что были получше и обладали достаточно ценным грузом, Ушаков приказал присоединить к эскадре, остальные, самые ветхие и дрянные, не представлявшие никакой ценности, велел подвести поближе к берегу и сжечь на глазах у врага. Озадаченным туркам оставалось лишь беспомощно наблюдать за этим представлением.

Уже покидая Синоп и обратившись к турецкому берегу правым бортом, эскадра дала несколько мощных залпов из бортовых орудий.