Армен Гаспарян - Революция 1917 года. Как это было?

Д. Куликов:Очень красочно Армен описывает технику, а я хочу на принципе акцент сделать, потому что успешная машина агитации-пропаганды (ничего ругательного в этих словах не вижу), работая с народом, с армией, зависит от подлинности целей. Если ты действительно преследуешь те цели, которые объявил, и они имеют исторический смысл и значение, тогда ты можешь выстроить пропаганду и агитацию. Неважно, будет она технически лучше или хуже организована. Она будет истинная и будет работать. А если у тебя в самом начале вместо целей «ради чего», была фальшпанель, то, как не организуй, что не делай, будет катастрофа. И, кстати, это действительно так, потому что на самом деле окончательная легитимизация большевистской власти в нашем народе произошла по итогам Второй мировой войны. Когда мы выстояли, когда победили, несмотря ни на что. Это была общенародная точка признания. Признания за правду, потому что действительно боролись за страну. А когда наступили 1990-е и стало непонятно, что защищать, люди не вышли на защиту Советского Союза.

Г. Саралидзе:Потому что целью было построение коммунистического общества, а воспринималось…

Д. Куликов:Это спасибо Хрущеву, уже обещали к 1980 году, а что в 1990-е тогда делать?

Г. Саралидзе:Но об этом мы поговорим отдельно.

Г. Саралидзе:Этот разговор мы решили посвятить событиям февраля 1917 года. Вообще я заметил, что в зависимости от позиции, которую человек занимает по отношению к этим событиям, можно определить его политические пристрастия и убеждения. Это как лакмусовая бумажка. Как только не называют эти события! «Предательство и измена», «заговор западных разведок», «попытка государственного переворота», «буржуазная революция» или «буржуазно-демократическая революция» (заметьте, разница есть). Список можно продолжать. Давайте попытаемся разобраться, что же все-таки это было – февраль 1917 года. Мне кажется, надо начать с самого такого распространенного взгляда, многие его используют, когда говорят о тех событиях: «Ничего не предвещало – и вот на тебе!» Что вы по этому поводу думаете?

Д. Куликов:Ничего не предвещало? Ну, наверное, можно и так сказать. Существует устойчивый стереотип, еще из советской историографии, что Февральская революция – это часть каких-то объективных процессов и деятельности большевиков. Объективных в том смысле, что буржуазная революция все равно должна была совершиться. Нам так догматизированный марксизм пересказывали. Это с одной стороны. Ну а с другой стороны, конечно, ничего же не могло происходить вне руководства и целей большевиков. Хотя если объективно посмотреть, для широкого общества, в том числе и революционных сил (например, партии большевиков), отречение царя и то, что произошло затем, стало неожиданностью. И по большому счету, наверное, ничего не предвещало… С моей точки зрения, как и всякий бунт в нашей истории, к сожалению, бунт (пока я говорю широко) и последовавший за ним переворот – это во многом результат внутриэлитного заговора. Просто нужно четко понимать, что царя свергла в первую очередь армия, во вторую очередь – олигархия. Сговор армейской, военной и олигархической верхушек был основным механизмом свержения царя. Все остальное – бантики, в том числе и женщины, вышедшие…

Г. Саралидзе:Некоторые вообще говорят: во всем виноваты, вы уж простите, бабы, потому как все начиналось с забастовки работниц…

Д. Куликов:С моей точки зрения, эта забастовка вообще не имела никакого принципиального значения. Более того, вопрос о подвозе хлеба можно было решить в течение нескольких суток даже тогда, при той логистике. Это и в воспоминаниях многие говорят. Меня другое волнует: главнокомандующий. Я пока не рассуждаю – сильный царь или слабый и что он лично из себя представлял… Об этом отдельно надо говорить.

Главнокомандующий страны, ведущей войну, – и верхушка армии его во время войны устраняет. Как такое могло быть возможным? Какова глубина сговора между теми, кто наживался на всем этом и зарабатывал большие капиталы? С моей точки зрения – это, конечно, заговор, переворот, и переворот внутриэлитный. Любопытно, что после отречения Николая II красные банты надевали на себя члены царского дома. Князья ходили с красными бантами. Бантики русской революции.

Г. Саралидзе:То есть заговор элит. Армен?

А. Гаспарян:Мне представляется чрезвычайно важным, что мы обсуждаем эту тему. Потому что в год столетия Великой русской революции – а я под этим подразумеваю и Февраль, и Октябрь – надо перестать морочить друг другу голову и вычеркивать какие-то события из истории. У нас всегда одна и та же проблема: нам все время что-то не нравится, соответственно, мы выкидываем это за борт, поэтому каждый раз получается какая-то извращенная конструкция. Вне всякого сомнения, заговор существовал, и готовился он достаточно долго. Но здесь принципиально важно понять для себя следующие моменты. Первое: это не было заговором, условно, еврейских, масонских и прочих лож, как принято было говорить в русском зарубежье. Это не было заговором британской и французской разведок против прекрасной Российской империи, как почему-то стали говорить в 1990-х годах. Это, вне всякого сомнения, заговор политической элиты, которая руководствовалась очень странным представлением: сейчас мы убираем русского монарха, вводим некую промежуточную стадию, а потом, опять же, кого-то из Романовых сажаем на престол и выигрываем таким образом войну. В какой-то момент эта мысль стала довлеть над умами тогдашнего креативного класса, действительно повязанного с русской олигархией.

Самая трагическая часть истории – здесь я с Дмитрием абсолютно согласен – это участие в заговоре армейской верхушки. Но, опять же, оно не было таким, как нам рассказывали в 1990-х и в начале нулевых годов конспирологи всех мастей. У нас даже вышли исследования по поводу того, что главный виновник всего – это генерал Алексеев. Выстроили идеальную теорию: Гучков пишет письмо генералу Алексееву, Алексеев на него не отвечает, но при этом главным, кто виноват в крушении империи, оказывается генерал Алексеев. Это очень упрощенная конструкция. Надо понимать, что армия, несмотря на лозунг «За веру, царя и Отечество», все-таки чрезвычайно тяжело переживала череду поражений 1914 и 1915 годов.

Сейчас у нас модная теория, что мы на самом деле победоносно выигрывали войну в январе-феврале 1917 года. Абсолютная ерунда. Мы и по промышленному потенциалу очень сильно отставали не то что от немцев – от Австро-Венгерской империи, и Великого военного прорыва у нас не было. Оттого что армия потеряла весь кадровый состав за первый год войны, а замены ему не было, настроения армейских кругов лучше не становились. Тем более что на смену офицерам кадровой армии пришли, условно говоря, разночинцы. Армия образца 1916 года – вовсе не та, что была в 1914 году. Ее монархические чувства на тот момент были уже очень сильно подточены, и внести смуту в ее ряды было несложно. А когда пришло осмысление того, что произошло, было уже поздно. Если почитаете воспоминания деятелей Государственной думы и наших военных, вы с удивлением все обнаружите, что ни о чем подобном никто не размышлял. Все искренне полагали: сейчас мы убираем императора, императрицу (Распутина убирать не надо – его уже убрали), и всё у нас будет хорошо. Вот такой, знаете, абсолютный романтизм. Это можно сравнить с августом 1991 года: вот сейчас по щелчку пальцев все будет хорошо. А когда стали сыпаться один государственный институт за другим, никто в империи не знал, что этому противопоставить. Никто даже не предполагал, что такое вообще может произойти. Если открыть газеты 1917 года, мы с удивлением обнаружим, что любой указ Временного правительства ввергает общество в жесточайшее уныние. Что же дальше-то делать? На этот вопрос никто не отвечал. Советская историография элегантно информацию подменила, мол, это была прелюдия к Октябрю, потом пришел Ленин, и все стало хорошо.