Святослав Воеводин - Ратник княгини Ольги

– Не бойся, все будет хорошо, – сказал он.

– Не иди против матери, Святослав.

– Это почему? – насупился он.

– Сурова княгиня и умом остра. Не даст себя в обиду.

– Княгиня? Не смей ее так называть. Кончилось ее время!

В гневе Святослав был страшен. Усы его встопорщились, губы втянулись внутрь, на скулах проступили тугие желваки.

Перепуганная Малуша задрожала. Ресницы ее увлажнились, одна слезинка упала на личико Владимира, который вздрогнул, хныкнул, не открывая глаз, и опять заснул.

– Успокойся, – тихо произнес Святослав, приблизившийся, чтобы положить ладонь на плечо возлюбленной. – Я давно не мальчик. Ошибки не допущу. Знаю, что делать, знаю как. Гони тревогу прочь. Жди. Я до ночи вернусь.

Некоторое время спустя он уже входил в опочивальню матери, прихорашивающейся перед огромным овальным зеркалом.

– Не обессудь, что здесь принимаю, – сказала она, придирчиво оглядывая свое отражение. – Времени мало. Миссия норманнская уже прибыла, на прием просится.

– Возьми меня с собой, матушка, – попросил Святослав.

Просьба была столь неожиданной, что Ольга отвернулась от зеркала, казалось, заворожившего ее.

– Зачем тебе с епископом Адальбертом встречаться? Ты же не веруешь.

Ему хотелось возразить, что он-то как раз верует, только не в чужого незнакомого бога, а в своих собственных богов, привычных с детства, но он успел сдержаться, за что мысленно похвалил себя. Сейчас нужно было не спорить с матерью, а поладить с ней.

– Сомнения меня берут, – сказал Святослав. – Может, христианский бог сильней нашего? Не зря же все, кто окрестился, живут богаче и краше.

– А я тебе не раз говорила про то, – напомнила Ольга, явно довольная таким оборотом.

– Так возьмешь, матушка? Очень хочется самому на епископа поглядеть.

Он замер, ожидая ответа. Ольга думала.

До сих пор ей не удалось обратить в новую веру не то что Русь, но и родного сына. Это удручало ее. Она понимала, что, оставаясь язычником, он никогда не будет желанным женихом в глазах европейских монархов. А ей хотелось повенчать его с представительницей какого-нибудь знатного рода. Таким образом можно было бы породниться с норманнами, саксонцами или, бери выше, с самими византийцами. Дальше перед державой открывались столь сияющие горизонты, что дух захватывало.

– Вот посажу тебя рядом на приеме, а ты даже креститься не обучен, – произнесла Ольга, изображая сомнение. – Что Адальберт подумает? Примет тебя за дикаря.

У Святослава уши заложило от гнева, однако он не подал виду.

– А ты научи, – предложил он.

– Ладно, гляди. – Не поднимаясь с места, Ольга повернулась к нему. – Держишь пальцы вот так, видишь?

– Будто соли набрал, – ухмыльнулся Святослав.

– Не ерничай! Это тебе не шутки.

– Молчу. Так правильно?

– Правильно, – проворчала Ольга. – Теперь черти в воздухе крестное знамение. Коснись лба… теперь живота… правого плеча… левого… Ну-ка, еще раз.

– Лоб, живот, плечо, другое, – послушно повторил Святослав. – Довольна?

– Это ты должен быть доволен, сынок. Перекрестившись, ты себя воле божьей вверяешь. Еще раз повтори… Вот так. Теперь скажи: «Во имя отца, и сына, и святого духа»… Поклонись. Ну вот. Теперь тебя можно в люди выводить.

Святослав прикусил губу, чтобы не сорваться. Он не раз примечал, как кияне совершают обряд, показанный матерью, и всегда смотрел на таких людей с жалостью и презрением, как на юродивых.

У него в голове не укладывалось, как можно пренебречь верой предков ради бессмысленного тыканья пальцами в лоб и тулово. Проделай он такую штуку перед своими дружинниками, они бы решили, что их воевода рехнулся.

– Выводи, матушка, – смиренно произнес он, пряча глаза.

– Слава Господи, – с чувством сказала Ольга. – И впрямь за ум взялся.

– Взялся, – кивнул Святослав.

– Как тебе Малуша? Не разочаровала?

Его рука поднялась, чтобы свирепо подергать себя за ус.

– Я на ней женюсь, – сказал он. – Сын на меня похож. Как две капли воды.

– Оставь их при себе, – сказала Ольга. – А с женитьбой не торопись. Подберем тебе жену королевских кровей. Вот хотя бы Адальберта попросим похлопотать. Он во все дворы высокие вхож.

– Мне Малуша мила, – заупрямился Святослав.

– Жил ведь без нее. Не тужил.

– Тужил, матушка. Сильно ты меня огорчила, когда Малушу сослала.

– Зачем она тебе была, брюхатая, – отмахнулась Ольга.

– Мама!

– Ладно, не кипятись. Повернись-ка, погляжу, как одет. Кафтан вроде подходящий, и сапоги новые…

– Прямо сейчас пойдем? – оживился Святослав.

– Крест наденешь, и пойдем, – кивнула Ольга.

По непонятной ей причине до сих пор крещение охотнее принимали женщины, а не мужчины. Многие боярыни киевские уже носили нательные кресты под одеждой, тогда как их мужья не торопились следовать примеру жен. Ну, кажется, почин сделан. Если Святослав покорится, то за ним и дружинники потянутся. Лиха беда начало.

Однако сын покачал головой:

– Нет, крест мне рано надевать. Погожу пока.

Ольга испытующе поглядела на него. Ближе к осени она намеревалась начать ставить повсюду большие кресты и возводить христианские храмы, постепенно обращая русов в новую веру. Если удастся переубедить Святослава, то он станет ей славным помощником, когда дело дойдет до разорения старых капищ и свержения кумиров. Однако торопиться не надо. Характер у сына такой, что чем сильнее давить, тем яростнее он сопротивляется. Лаской действовать надобно. И хитростью.

– Как скажешь, – согласилась Ольга. – Ты князь, твоя воля.

– Князь, – повторил Святослав с обидой. – А сама все за меня решаешь.

– Я только направляю тебя, сын. Дабы ошибок не было совершено.

– Больше не ошибусь.

Ольга не расслышала в фразе Святослава той многозначительности, которая насторожила бы ее при других обстоятельствах.

В последний раз оглядев себя в зеркало, она встала.

– Ну, идем, – сказала она. – Только помни: разговор предстоит важный. Судьба Руси решается. Император Константин нашим союзником стать не захотел, нынче нам поддержкой Отгона заручиться надобно. Это он епископа прислал. По моей просьбе.

– Да знаю я, знаю, – вымолвил Святослав с досадой.

Ему вспомнилось, что Отгон Первый именует мать королевой русов, тогда как сам Святослав, законный правитель Руси, даже не был упомянут в договорной грамоте. Ничего, скоро этому придет конец.

– Отгон у самого папы римского добился позволения народы в христианство обращать, – продолжала Ольга, пропустив мимо ушей реплику сына.

Они неспешно шли к тронной зале мимо вытянувшихся в струнку гридней и пышно разодетых бояр.

– Тевтонцам очень важно добиться успеха в Киеве, – продолжала Ольга, понижая голос. – Но Адальберт будет притворяться, что делает нам одолжение. Не обращай на то внимания – пущай пыжится, коли есть охота. Гордость показывай в меру. Улыбнись епископу, скажи приятные слова – язык не отвалится…