Эжен Сю - Парижские тайны. Том 2 [с иллюстрациями]

– И ты добралась до острова вплавь?!

– Да. Но погляди на свои руки, позволь я их поцелую. Тебе, должно, очень больно… Вот изверги!.. И меня тут, рядом, не было!

– Ох, до чего ты у меня славная, моя Волчица! – воскликнул с чувством Марсиаль. – Ты самая храбрая и самая славная среди всех славных и храбрых женщин!

– А разве ты не говорил всегда: «Смерть подлецам и трусам!»

И Волчица показала на свою руку, где были вытатуированы эти ничем не смываемые слова.

– Да, ты у меня отважная и неустрашимая! Но тебе холодно, ты вся дрожишь.

– Дрожу, да только не от холода.

– Все равно… Войди в комнату, возьми там плащ Тыквы и закутайся в него.

– Но…

– Я так хочу.

В одно мгновение Волчица закуталась в плащ из шотландки и тут же возвратилась к Марсиалю.

– Подумать только, ради меня… ты ведь могла утонуть! – повторил Марсиаль, с восхищением глядя на нее.

– Да нет же… там чуть было не утонула молоденькая девушка, и я у самого острова спасла ее.

– Стало быть, ты еще и ее спасла? А где же она?

– Внизу, с детьми; они там ухаживают за ней.

– А кто она такая, эта девушка?

– Господи боже! Если б ты только знал, какой случай, счастливый случай нас свел! Эта одна из моих товарок по тюрьме Сен-Лазар, она такая необыкновенная, знаешь…

– А чем же она необыкновенная?

– Представь себе, что я ее вместе и любила и ненавидела, потому как она сразу поселила в моей душе и счастье и гибель…

– Она?

– Да, и это с тобой связано.

– Со мной?

– Послушай, Марсиаль… – Волчица запнулась, но потом прибавила: – Знаешь, но нет, нет… я никогда не решусь.

– Да в чем дело-то?

– Я тебя вот о чем спросить хотела… Я и приехала, чтоб тебя повидать и чтоб спросить, потому что, уезжая из Парижа, я ведь не знала, что ты в опасности.

– Ну ладно. Говори дальше.

– Да я не решаюсь…

– Не решаешься после всего того, что ты для меня сделала?!

– Вот именно потому. Выйдет так, будто я хочу получить награду…

– Хочешь получить награду! Разве я не обязан тебе многим? Разве ты не выхаживала меня в прошлом году, не сидела возле моей постели дни и ночи?

– Но ты ведь мой милый!

– Именно потому, что я твой милый и всегда им буду, ты и должна говорить со мной совершенно открыто.

– Ты всегда будешь моим милым, Марсиаль?

– Всегда! И это так же верно, как то, что меня зовут Марсиаль. Для меня в целом свете не будет другой женщины, кроме тебя, знай это, Волчица! То, что ты была такой-сякой, это никого, кроме меня, не касается… ведь я люблю тебя, а ты – меня, и я обязан тебе жизнью. Только за то время, что ты в тюрьме пробыла, я стал другим. Во мне многое переменилось!.. Я тут долго думал и решил, что ты больше не будешь такой, как была.

– Что ты этим хочешь сказать?

– Не хочу я больше с тобой расставаться, но не хочу больше расставаться также с Франсуа и Амандиной.

– С твоим младшим братом и сестренкой?

– Да, с ними; отныне я должен быть для них, можно сказать, как отец. Понимаешь, это накладывает на меня обязанности, мне надо остепениться, потому как я должен о них заботиться. Из них хотели вырастить злодеев, законченных злодеев, и, чтобы их спасти, я их отсюда увезу.

– А куда?

– Я еще и сам толком не знаю; но скажу наверняка – далеко от Парижа.

– А что будет со мной?

– С тобой? А ты тоже поедешь с нами.

– Поеду с вами?! – воскликнула Волчица, остолбенев от радости: она не могла поверить в такое счастье. – И я больше с тобой не расстанусь?

– Нет, моя славная Волчица, никогда! Ты поможешь мне воспитать этих ребятишек… Я тебя хорошо знаю; коли я скажу тебе: «Я хочу, чтобы моя милая, бедная сестрица Амандина выросла честной девушкой, поговори-ка с ней обо всем, хорошенько объясни ей, что к чему», то я уверен, что ты будешь для нее хорошей матерью.

– Ох, спасибо тебе, Марсиаль, большое спасибо!

– Мы станем жить как честные работники; будь спокойна, работа для нас найдется, и мы будем работать не покладая рук. По крайней мере, эти дети не станут негодяями, как их отец и мать, а меня больше не будут обзывать сыном и братом людей, кончивших свой век под ножом гильотины, а по тем улицам, где знали тебя, я ходить не стану… Но что с тобой? Что с тобой такое?

– Марсиаль, мне кажется, я схожу с ума…

– Сходишь с ума?

– Да, от радости.

– Почему это?

– Потому что, видишь ли, это слишком хорошо!

– Ты о чем?

– О том, что ты мне только что сказал… Ох, знаешь, все это слишком хорошо… Разве только то, что я спасла Певунью, принесло мне счастье… Да, верно, так и случилось.

– Да объясни мне наконец толком, что с тобой такое?

– Ведь то, что ты мне предложил, Марсиаль, я сама тебе предложить хотела. Понимаешь, Марсиаль?!

– Ты о чем?

– Я сама хотела тебя попросить!..

– Уехать из Парижа?..

– Да… – быстро сказала Волчица. – И уйти жить с тобою в леса… где у нас был бы небольшой чистенький домик и дети, которых я бы любила всей душой! Знаешь, как бы я их любила?! Так, как может Волчица любить детей от своего милого! А потом, если б ты только согласился, – сказала, затрепетав от волнения, Волчица, – я бы стала теперь называть тебя не своим милым… а своим мужем… потому как без этого мы не получим того места, – с живостью прибавила она.

Марсиаль в свой черед с удивлением посмотрел на Волчицу: ее последние слова были ему непонятны.

– О каком месте ты толкуешь?

– О месте лесного обходчика…

– И я его получу?

– Да…

– А кто мне даст его?

– Покровители той молодой девушки, которую я спасла.

– Да они меня и знать не знают!

– Но я-то ей все про тебя рассказала… и она похлопочет за нас перед своими покровителями.

– Ну а что ты ей про меня наговорила?

– Сам понимаешь, ничего дурного!

– Славная ты моя Волчица…

– А потом, знаешь, в тюрьме быстро начинаешь доверять друг другу; а эта девушка была такая милая, такая добрая, что я, сама того не желая, вдруг почувствовала, что меня так и тянет к ней; да я и сразу догадалась, что она не из «наших».

– А кто ж она такая?

– Этого я не знаю, ничего я в этом не пойму, но за всю свою жизнь я никогда таких, как она, не видала и речей таких не слыхала; она, точно колдунья, сразу узнает, что у тебя на сердце; когда я ей сказала, как сильно тебя люблю, она из-за одного этого проявила сочувствие к нашей судьбе… Она заставила меня устыдиться моей прошлой жизни не потому, что говорила мне резкие слова, ты ведь знаешь, на меня такие слова не действуют, просто она говорила о том, как хороша честная трудовая жизнь, жизнь нелегкая, но спокойная, такая, когда я смогу жить с тобою в глуши лесов, как тебе по душе. Но только она сказала, что, вместо того чтоб быть браконьером, ты станешь лесным обходчиком, а я перестану быть твоей любовницей… а буду тебе настоящей женой, а потом у нас появятся красивые детишки, и они будут выбегать тебе навстречу, когда ты по вечерам будешь возвращаться домой с обхода вместе с собаками и с ружьем за спиной, ну, а потом мы станем ужинать на полянке перед нашей хижиной на свежем ночном воздухе, под сенью высоких деревьев, а потом ляжем спать, довольные и счастливые… Ну что тебе еще сказать?.. Я против воли слушала ее, как слушают волшебную сказку. Если б ты только знал… она так хорошо… так хорошо говорила… что все, что она описывала, я видела как наяву… Будто и не спала, а видела чудные сны.