Джеймс Редфилд - Загадки древнего Манускрипта [Девять пророчеств грядущего]

— Ну и ничего особенно духовного я в этом не нахожу.

— Я ответила священнику точно так же. На это он мне сказал: «Запомни, пока мы можем проследить, что невзгоды общества порождаются в основном именно этими исканиями и нетерпением, — это всего лишь временные трудности, и они будут изжиты. В конце концов мы осознаем, чего страждем, в чем на самом деле заключается наполняющий жизнь новый опыт. Когда мы сможем объять его во всей полноте, мы и сподобимся Первого откровения».

В это время подоспел наш ужин, и мы на несколько минут прервали беседу. Официант разливал по бокалам вино, а мы снимали пробу с блюд, которые стояли перед каждым из нас. Перегнувшись через стол, чтобы взять у меня с тарелки кусочек семги, Чарлин наморщила нос и коротко рассмеялась. А мне подумалось: как с ней все-таки легко!

— Хорошо, — начал я, — так что же это за опыт, которого мы так страждем? В чем состоит Первое откровение?

Словно не зная, с чего начать, Чарлин заговорила не сразу.

— Это не так просто объяснить. Но, по словам священника, Первое откровение приходит тогда, когда мы начинаем понимать, что значат в нашей жизни случайные стечения обстоятельств.

Моя собеседница наклонилась ко мне ближе:

— У тебя никогда не возникало предчувствия или интуитивного предвидения того, что ты собирался сделать или какой путь хотел выбрать в жизни? Ты когда-нибудь задумывался — откуда это берется? Ведь потом, когда ты, почти забыв о своих прозрениях, увлекался совсем другим, с тобою неожиданно происходила необъяснимая встреча, или ты что-то вычитывал, или отправлялся как раз туда, где происходило именно то, что тебе привиделось?

— Так вот, — продолжала она, — этот священник не сомневается, что подобные стечения обстоятельств происходят все чаще, и при этом их последствия гораздо значительнее, чем можно было бы ожидать от чистой случайности. Начинает казаться, что по жизни нас ведет не поддающаяся объяснению сила. Вместе с этим опытом приходит ощущение таинственности, и мы начинаем испытывать необыкновенный жизненный подъем.

Священник говорит, что это и есть тот опыт, который нам иногда удается уловить на мгновение и который сегодня мы пытаемся сделать нашим постоянным спутником в жизни. С каждым днем все больше людей убеждаются в том, что это загадочное явление существует на самом деле, что в нем заложен определенный смысл и что за обыденностью жизни кроется что-то еще. Осознание этого и есть Первое откровение.

Чарлин выжидающе взглянула на меня, однако я промолчал.

— Неужели непонятно? — не успокаивалась она. — Первое откровение — это взгляд со стороны на окружающую нас тайну, которая является неотъемлемой частью жизни каждого человека на нашей планете. Мы испытываем на себе эти загадочные стечения обстоятельств и, даже отчетливо не понимая, что это такое, уверены в их существовании. Мы вновь испытываем пережитое в детстве ощущение присутствия еще чего-то другого в жизни. Нам предстоит открыть для себя нечто, происходящее как бы за кулисами повседневности.

Говоря это, моя приятельница отчаянно жестикулировала и нагибалась ко мне все ближе.

— Неужели ты действительно так увлечена этим? — спросил я.

— Было время, — заметила она, и в ее голосе зазвучали жесткие нотки, — когда о подобном рассказывал ты.

Ее замечание потрясло меня. Чарлин была права. В моей жизни действительно было время, когда все происходило именно так, я же не пытался дать этому психологическое объяснение. В какой-то момент я изменил свою точку зрения. Не знаю, что стало тому причиной, но я начал относиться к подобным ощущениям как к чему-то незрелому и далекому от действительности и в конце концов перестал обращать на них внимание.

Я взглянул прямо в глаза Чарлин и проговорил, как бы оправдываясь:

— Наверное, я начитался тогда книг по философии Востока или христианской мистике. Вот о чем ты вспоминаешь. Во всяком случае, Чарлин, о том, что ты называешь Первым откровением, уже писали, и неоднократно. В чем здесь разница? Каким образом восприятие некой тайны, скрытой за случайными стечениями обстоятельств, может привести к преобразованиям человеческой цивилизации?

На какой-то миг Чарлин опустила глаза, потом снова посмотрела на меня:

— Не нужно толковать мои слова превратно. Несомненно, это уже было осознано и описано прежде. Священник сам заострил на этом внимание, пояснив, что Первое откровение не ново. В истории человечества были люди, которые знали об этих необъяснимых совпадениях. Постижение этой загадки подвигло их на величайшие философские и религиозные дерзания. Сегодня же разница заключается в числе таких людей. Священник убежден, что причина происходящих ныне преобразований заключается в громадном числе посвященных, которые одновременно несут в себе это понимание.

— А что именно он имел в виду?

— В Манускрипте сказано, говорил он, что на шестое десятилетие двадцатого века придется основной рост числа людей, понимающих, что стоит за этими совпадениями. По его словам, этот рост будет продолжаться до тех пор, пока к началу следующего столетия количество посвященных не достигнет некой особой отметки — уровня, подобного критической массе.

— В Манускрипте предречено, — продолжала убеждать меня Чарлин, — что когда мы достигнем этой критической массы, все человечество начнет воспринимать эти вроде бы случайные совпадения серьезно. Мы начнем размышлять над этими загадочными явлениями, которые скрыты за жизнью людей на этой планете. И именно этот вопрос, который в одно и то же время зададут себе определенное число людей, позволит прийти к постижению и других откровений. Ибо, утверждается в Манускрипте, когда достаточно много людей по-настоящему задумаются о смысле жизни, для нас многое начнет проясняться. Нам будут даны и остальные откровения… одно за другим.

Чарлин замолчала и некоторое время была занята едой.

— Значит, когда мы постигнем остальные откровения, цивилизация подвергнется изменениям? — спросил я.

— Так утверждал этот священник.

Некоторое время я смотрел на свою собеседницу, размышляя о понятии критической массы, а потом заметил:

— Знаешь, больно мудрено все это для Манускрипта, написанного в 600-м году до Рождества Христова.

— Да уж, — согласилась она. — Я и сама спрашивала об этом. Однако священник заверил, что ученые, первыми переводившие Манускрипт, абсолютно убеждены в его подлинности. Главным образом потому, что он написан на арамейском языке, том самом, на котором изложена большая часть Ветхого Завета.

— Арамейский язык в Южной Америке? Как он мог оказаться там в 600-м году до Рождества Христова?

— Этого священник не знает.