Лев Жданов - В сетях интриги. Дилогия

Когда Екатерина узнала о «возмужалости» внука, о перемене его поведения с дамами, о его снах тревожных и грёзах наяву — она решила дело просто:

— Пора женить Александра! — сказала она.

И немедленно привела в исполнение разумное решение.

Конечно, сам Александр не мог бы точно и ясно рассказать, как это вышло, но он, как и все окружающие, понимал, что его возмужалость и приглашение бабушкой немецких двух принцесс, прикативших в столицу по «дороге невест», имеют прямую, тесную связь между собой.

Теперь это особенно сильно почувствовал юноша. И смущение, неловкость, досада, в то же время ожидание чего-то неизведанного, большого — всё сильнее овладевали им.

«Вот сидят они обе… О младшей, конечно, говорить не стоит. Это «обезьянка», малышка, очень миленькая, но такая!..»

Александр едва удержался, чтобы тут же, при всех, не состроить гримасу, изобразить миленькую, худенькую мордочку Дорхен с её мышиными, блестящими глазками. Именно с наступлением возмужалости какие-то странности появились в поведении Александра. Он полюбил колкие насмешки и двусмысленные каламбуры, которые раньше казались ему незанимательными. Всех передразнивать, всем подражать стал юноша, не оставляя в покое даже самого грозного Павла и всеми обожаемую бабушку, которая как-то отошла незаметно от сердца внука, хотя ещё так недавно он просто обожал её со всем пылом детской, трепетной души…

Сдержавшись от гримасы по адресу Фредерики, Александр кинул быстрый взгляд на Луизу. И странно: в её наружности ничего не бросилось ему в глаза такого, что можно было бы осмеять, передразнить. Милая девушка. Даже скорее похожая на мальчика с её свободной манерой и сильным телом, которое не могли укутать совершенно и эти холодные, ревнивые спирали стальных фижм…

«Наверное, эта Луизхен была бы хорошим товарищем игр и забав. Хоть и опускает глаза, а они у неё такие весёлые, шустрые!» — по-русски почему-то думает юноша вразрез чинной немецкой речи, звучащей сейчас кругом, как и всегда почти при дворе Павла.

А тут же иные мысли выплывают в душе Александра, от которых пурпуром заливается его обычно бело-розовое, чистое, как мрамор, лицо.

Значит, скоро всему конец? Неясным томлениям, жгучим снам, мимолётным острым ощущениям, какие переживает он при случайных ласках, срываемых мимоходом у окружающих девушек и дам. И никаких приключений, ни турниров, ни завоевания любви у избранной подруги сердца? Так грубо, просто, как у крестьян: родители и бабушка выбрали жену и повенчали «парня», чтобы «не баловался» и привёл детей в дом.

Слёзы досады готовы хлынуть у юноши, и он вдруг совсем недружелюбно поглядел на Луизу.

Её глаза в этот миг снова встретились с глазами юноши второй раз в течение вечера. И столько страха, опасения, но в то же время кроткой, покорной мольбы прочёл юноша в этих голубых, с расширенными, потемнелыми зрачками, очах, что ему стало невольно жаль девочку.

«Она тоже не виновата. Уж ей-то поневоле приходится повиноваться воле родных, воле этой всемогущей бабушки его, русской императрицы, которая далеко за пределами собственного царства умеет проявить своё влияние…»

И опустил, как виноватый, глаза свои юноша, даже голову склонил немного, как будто хотел немым поклоном просить извинения у девушки за обидный, гневный свой взгляд.

Но в эту минуту как раз часы пробили восемь.

— Ба, пора уже и собираться на приём к её величеству! — громко объявил Павел. — Мы там, конечно, сейчас увидимся снова, мои милые принцессы? Рад был вас видеть и приветствовать у себя…

Общий поклон — и цесаревич с супругой, почти одновременно с обеими принцессами, после реверансов отступившими к дверям, покинул гостиную, где свита ещё долго на разные лады обсуждала все подробности сегодняшних «смотрин».

С этого вечера, как лёгкие лепестки, подхваченные вихрем, завертелись обе принцессы в колесе шумной придворной жизни, ставшей ещё веселее и шумней с минуты их приезда.

После тихой, даже слишком однообразной жизни Карлсруэ невольно чарует сестёр этот блестящий круговорот. Скучать, тосковать по семье просто некогда, да и нет почти причин. Часто приходят к девушкам вести от родных, они тоже пишут туда чуть не каждый день. А здесь создалась как бы новая семья. Мария Фёдоровна вышла из обычного спокойствия и совсем увлеклась приезжими принцессами, как будто не желая в ласках и внимании к ним отставать от самой императрицы. Гувернантка великих княжон, Шарлотта Карловна, — умная, чуткая, добрая сердцем, хотя и строгая на вид женщина, — взяла под своё крылышко приезжих наравне со своими постоянными питомицами. А сами великие княжны совершенно как сёстры относятся к обеим гостьям. Особенно младшая, прелестная, розовенькая, пухлая, как персик, крошка Екатерина, прямо влюбилась в Луизу и при каждой встрече осыпает её самыми нежными, милыми и лукавыми в одно и то же время ласками, шутками, крепкими поцелуями.

Кроме среды, все дни недели заняты праздниками и приёмами у императрицы в Эрмитаже в её апартаментах или на половине Павла, который почти переселился теперь сюда из угрюмых покоев любимого Гатчинского дворца.

По воскресеньям — большой приём в Эрмитаже. Съезжаются все, кто имеет право приезда ко двору. Бывает тесно, шумно, но в общем занимательно. После выхода Екатерины даётся спектакль, но без ужина.

По понедельникам — балы и ужины у Павла, в небольшой компаний. Зато здесь собирается теперь много молодёжи. Затевают фанты, игры, шумят, бегают… И все любуются лёгкостью и грацией Луизы, которая недаром у себя считалась лучшей по бегу и обгоняла даже мальчиков — товарищей по играм…

Уроки грации и танцев, которые берёт теперь принцесса вместе со всеми княжнами у танцмейстера Пика, ещё больше послужили на пользу ловкой, стройной девушке.

Во вторник и в пятницу собираются на половине у императрицы. В Бриллиантовой комнате, где хранятся короны, скипетры и другие царские регалии, сама Екатерина играет в бостон со своими многолетними постоянными партнёрами, ближайшими друзьями старых лет. Молодёжь сидит поодаль за столом, тоже ведёт тихие игры или затевает танцы и резвится в соседних покоях…

По четвергам — собрания «Малого Эрмитажа», куда не допускается посторонняя публика и не приглашаются иностранные послы. Небольшой, всегда оживлённый бал и спектакль завершаются весёлым ужином. Екатерина сама никогда не садится и не ест на ночь, а обходит гостей, находя для каждого ласковое, любезное слово, шутку или привет, смотря по годам собеседника, по степени своего расположения к данному лицу.