Елена Раскина - Час Елизаветы

– А сестру свою Екатерину не хочешь на русский престол посадить? – спросила цесаревна, словно прочитала тайные мысли князя.

– Не по ней престол российский, – отрезал тот, – сестра моя не того нрава, чтобы всем в одночасье рискнуть. А ты, Лиза, рисковать сможешь – нрав у тебя отчаянный.

– Комплименты мне говорить решил? – Елизавета положила белые полные руки на плечи Ивана. – Не стоит, князь, для комплиментов у меня другие есть. А у тебя невеста пятнадцатилетняя. Ей и говори.

– А если я и ей, и тебе слова нежные шептать буду? – Князь снова привлек Елизавету к себе, но та резко вырвалась, отошла в сторону, рванула на себя створки окна. В комнату ворвался ледяной январский воздух, стало пронзительно холодно.

– Уходи, князь, – сказала цесаревна, – не подошло еще мое время. Я своего часа ждать буду.

– Да когда же он наступит, твой час? – иронично переспросил Долгорукий.

– То батюшка мне подскажет, а других советчиков я слушать не стану. Наведывался он тут ко мне давеча, сказал, что рано мне пока на престол российский. А ты к невесте иди, князь… Ждет ведь не дождется…

– Прощай, царевна, – вздохнул князь, – когда тебя государыня новая в монастырь дальний сошлет, меня вспомнишь – да поздно будет.

Он бы много еще сказал, но Елизавета указала на дверь, и князь не посмел задерживаться.

– Алеша! – крикнула Елизавета. – Алеша, милый! Поди сюда, не могу больше…

Потом она плакала на груди Алексея и шептала о том, что обязательно дождется обещанного отцом часа славы и власти. Шубин знал, что этот час рано или поздно наступит – мертвые не навещают живых просто так, и душа Петра I, задержавшаяся в этом мире, не стала бы давать Елизавете напрасных обещаний…

– Что ж ты, Иванушка, не уговорил ее? – спрашивала Наташа Шереметева жениха, который за несколько дней, прошедших после похорон императора, помрачнел, похудел и поблек. Сейчас она не узнавала в этом мрачном, потерявшем былой лоск человеке красавца и умницу, который еще недавно заставлял пятнадцатилетнюю графиню Шереметеву краснеть и трепетать от восторга.

Однако Иван вернулся из Александрова в совершенной растерянности, долго отмалчивался и не хотел рассказывать, как прошла беседа с цесаревной. Новые родственники князя – Шереметевы – пока не докучали жениху и невесте, но в случае опалы князя собирались помешать этому браку. Иван чувствовал это, и тучи, собравшиеся на горизонте его доныне безмятежной жизни, мешали князю быть откровенным с Наташей, как прежде.

– Не уговорил, – ответил князь, решив посвятить Наташу в свои заботы, – глупа она и ленива, все часа ждет. А того не понимает, что так всю жизнь прождать можно. Говорит: «Мне батюшка нужное время подскажет…»

– Да как подскажет? – ахнула Наташа. – Кто же с мертвыми советуется?

– А она советуется. Отец покойный ей свою волю диктует. Сестру Екатерину нужно на трон сажать. И я на Верховном совете об этом говорить буду. Была Екатерина Первая, будет – Екатерина Вторая.

Наташа не могла поверить, что княжна Екатерина, которую не успел соединить с Петром II священный обряд венчания, может претендовать на российский трон. Все, что говорил Иван, казалось ей странным и невозможным, бесконечно далеким от того мира, в котором до обручения жила юная графиня Шереметева. В мире, к которому привыкла юная невеста, не было ни мертвых, вмешивающихся в дела живых, ни всех этих закулисных тайн, о которых так буднично рассказывал ее жених. И все же она попыталась отговорить Ивана.

– Да ведь княжна Екатерина императору покойному невестой была, не женой. Обручение – не венчание.

– А разве ты не жена мне? – спросил князь, обнимая Наташу за плечи. – Разве наше обручение венчания не стоит?

– Стоит, Иванушка, стоит. – Наташа прильнула к Ивану, зажмурилась, и ей представилась картина из недавнего золотого сна: жених надевает ей на палец золотое кольцо ценой в шесть тысяч рублей, все вокруг завистливо перешептываются, а цесаревна Елизавета бросает на трепещущую от счастья невесту снисходительно-небрежный взгляд.

– Только умер государь наш, не успел на твоей сестре жениться, – добавила она. – А мы обвенчаться успеем.

– Если я в опале буду, – с не свойственной ему проникновенностью и серьезностью спросил Иван, – ты за меня замуж выйдешь? Не побоишься?

– Не побоюсь, – так же серьезно ответила Наташа. – Я такой привычки не имею, чтобы сегодня одного, а завтра другого любить.

В эту минуту князь Долгорукий, чьи любовные похождения ни для кого не составляли тайны, счастливый обладатель двусмысленной репутации, поневоле залюбовался своей трогательной и по-детски доверчивой невестой. Он знал, что эта девочка всюду пойдет за ним, замирая от счастья, простит измену и предательство и всю жизнь будет благословлять того, кто сделает ее несчастной.

«Не люби меня так, Наташа, – захотелось сказать Ивану, – я твоей любви не стою. И судьбу мою разделить не пытайся – горькая у меня судьба будет».

Но вслух этих слов князь так и не произнес.

Наташа Долгорукая собиралась в дорогу. Новая императрица, еще совсем недавно – курляндская герцогиня Анна Иоанновна не пощадила семью Долгоруких. Согласно именному указу Анны Иоанновны, Долгорукие ссылались в дальние пензенские деревни. И пока свекровь и золовки Наташи прятали по карманам золото и драгоценности, юная княгиня Долгорукая – в недавнем прошлом самая богатая невеста империи – бережно заворачивала в кусок грубого холста родовое Евангелие Шереметевых.

Иван в день сборов отсутствовал. Князь, не привыкший к таким ударам судьбы, еще с прошлого вечера пытался залить тоску в пьяной компании недавних друзей. Наташе предстояло самой собираться в дальнюю дорогу, слышать причитания свекрови, ссоры сестер Ивана и ужасаться молчанию и отрешенности княжны Екатерины. Несостоявшаяся императрица, казалось, не замечала страданий близких – ей было достаточно собственных.

Наташе хотелось заплакать. Все, что у нее оставалось, это воспоминания о недавнем золотом сне. Ивана не было рядом, свекровь с золовками не жаловали юную княгиню, а за порогом ожидала ссылка в Пензу, разлука с родными, бедность и затворничество.

– Где же Иванушка? – спросила она у свекрови.

– Это тебе, Наталья, лучше знать, – ответила княгиня Долгорукая. – Он твой муж, а не мой.

– Да не мучьте вы девочку, – вмешалась молчавшая до сих пор княжна Екатерина. – Иван в кабаке, как обычно. Горе свое заливает. А до нашего ему дела нет, как, впрочем, и мне.

– Я пойду к нему, – сказала Наташа, – домой его приведу.

– Приведешь? – расхохоталась княжна Екатерина. – Ну попробуй… Только он за тобой не пойдет. Сам придет – когда проспится.