Грегор Самаров - На пороге трона

В соседней комнате раздались звонкие голоса, и не успели ещё замолкнуть последние слова Апраксина, как быстро растворилась дверь и в кабинете появились четыре молодые женщины, в новомодных причёсках и в роскошных костюмах, которые не скрывали, а ещё более выделяли их прекрасные фигуры. Но на их лицах вовсе не было печали, в глазах не видно было слёз, которые предполагал у них фельдмаршал.

— Какая чудесная новость! — воскликнула мадемуазель Нинет, молодая черноглазая дама, в ярко-красном вышитом золотом платье. — Какая чудесная новость! Наш славный, стройный друг отправляется в поход и увенчает лаврами своё чело!.. Пью за успех его оружия!

С этими словами она взяла стакан, который налил для себя фельдмаршал, и залпом выпила его.

— О, взгляните-ка на это оружие! — с громким смехом воскликнула мадемуазель Бланш, нежная блондинка с голубыми глазами, томно глядевшими из-под длинных ресниц. — Взгляните на этот палаш! Он так велик, что им можно было бы уложить какого-нибудь первобытного великана!.. Бьюсь об заклад, что вражеская армия так же не сможет устоять против этого меча-кладенца, как этот цыплёнок — против моего ножа.

И она схватила поджаристую, аппетитно пахнущую птичку, искусно разрезала и с аппетитом принялась уничтожать её.

— А я уверена, — раздался звонкий голосок мадемуазель Доралин, хорошенькой, маленькой брюнетки с ярко-красными, задорно смеющимися губками, — что наш знаменитый паладин этим мечом загонит всех своих врагов в самое море, чтобы обитатели солёной стихии с таким же аппетитом могли закусить ими, с каким я примусь за эту превосходную сою!

И она так же уселась за маленький столик, выжала лимон на слегка поджаренную рыбу и так же успешно принялась уничтожать её, как Бланш — цыплёнка...

— Как это хорошо, что он ещё не всё уложил и оставил нам чем подкрепиться! — сказала мадемуазель Эме, молодая женщина с роскошными формами, большими, блестящими глазами и на удивление прекрасными жемчужными зубами.

После этого она без лишних слов придвинула к себе все блюда, до каких она только могла дотянуться, и стала по очереди знакомиться с их содержимым, отправляя всё в свой рот.

— Но, милые дамы, — полусмеясь, полусердито воскликнул фельдмаршал, — если вы будете продолжать таким образом, то ведь мне ничего не останется! Я знаю ваш аппетит... Если бы я ожидал вас, я велел бы приготовить завтрак на восемь человек. Но кроме того, — серьёзно продолжал он, — с вашей стороны совсем нехорошо, что мысль о разлуке со мной у вас, неблагодарных, не только не вызывает сожаления, а, наоборот, веселит вас: я ожидал, по меньшей мере, что бы хоть немного будете опечалены и прольёте несколько слезинок обо мне... Но вы не знаете, что вы теряете: в Петербурге нет другого такого повара, который мог бы так готовить ужины, как мой...

— Терять! Разлука? — спросила мадемуазель Нинет, снова наполняя свой стакан аликанте. — Я ничего не понимаю здесь! Мы вовсе не намерены расставаться с нашим великодушным защитником, соединяющим в себе всю мифологию: лоб у него Юпитера, рот — Аполлона, рука и меч — Марса и живот — Силена [5] Силен — демон, сын Гермеса. Древние представляли его в виде постоянно пьяного, веселого, добродушного лысого старика, толстого, как бочка или винный мех, с которым он никогда не расставался. ( Примеч. ред.) , — поддразнивая, прибавила она, садясь на ручку кресла, в котором сидел Апраксин, и кладя розовые пальчики на его плечо.

— Ты — злая ведьма! — гневно воскликнул фельдмаршал, серьёзно рассердившись на её шутку. — Ия запрещаю тебе делать сравнения, роняющие уважение к твоему благодетелю.

Мадемуазель Нинет склонилась к фельдмаршалу, прикоснулась губами к его лицу и покорным тоном, но с лукавым взором ответила ему:

— Я прошу прощения, но ведь моему разгневанному Юпитеру известно, что на самых благоухающих розах бывают самые колючие шипы.

— Нинет права, — воскликнула мадемуазель Доралин, переворачивая рыбу на другую сторону, — мы вовсе не думаем расставаться с нашим великодушным другом и его прекрасными ужинами; действительно мы знаем разные кухни в Петербурге, но лучшей, чем у нашего покровителя, нет.

— Ах, вы не верите? — качая головой, укорил фельдмаршал. — Но я на этот раз действительно серьёзно отправляюсь в действующую армию, на войну.

Он вздохнул, так как разнообразные разговоры это" го утра снова вспомнились ему; с затуманившимся взором он придвинул к себе блюдо, на котором лежали крохотные жаворонки, начиненные мелко нарубленными трюфелями и тушенные в мадере и масле; это блюдо было его собственным изобретением, и он тщательно охранял его от угрожающего аппетита своих дам.

— Мы охотно верим этому, — щебетнула мадемуазель Доралин, отодвигая от себя тарелку с остатками рыбы и без стеснения накладывая себе два жаворонка, которых хотел спасти для себя фельдмаршал, — мы охотно верим, так как весь Петербург говорит об этом, но мы также убеждены в том, что наш бесценный и любимый друг не уедет без своего достойного повара и там, в армии, у нас будут такие же прекрасные ужины, как здесь... Нет, нет, даже лучше, чем здесь, так как новость положения сообщит им очаровательную пикантность.

Фельдмаршал с таким изумлением уставил на неё свой взор, что забыл про свою тарелку и этим дал мадемуазель Нинет возможность утащить ещё одного жаворонка.

— Мы будем ужинать в армии? — переспросил он. — Вы, мои маленькие куропатки, хотите ужинать в лагере? Вот так идея!..

— Конечно, — Бланш состроила невинную рожицу и стыдливо опустила веки. — Неужели наш дорогой покровитель мог предполагать, что мы отпустим его одного подвергаться опасностям войны? Я не могла бы спать ни одной ночи спокойно, думая об опасностях похода и не имея возможности разделить их!

— Да, да, — ворковала мадемуазель Нинет, кладя свою белую, изящную ручку на плечо фельдмаршала, — мы отправимся вместе на войну; мы не могли бы перенести разлуку с нашим дорогим покровителем...

— Мы станем плести венки, — присовокупила мадемуазель Доралин, схватывая руку Апраксина, — чтобы венчать победителя. О, как чудесно будет!.. Я ещё никогда не видала военного стана, ещё никогда не слыхала грома настоящих пушек... И все эти красавцы офицеры, окружающие нашего друга, как планеты солнце!.. Какое это будет новое, очаровательное наслаждение!

— А так как повар едет вместе, то всё в порядке, и я не вижу никаких препятствий, — добавила мадемуазель Эме, продолжавшая придвигать к себе одно за другим блюда и с удивительной быстротой опустошавшая их.

Фельдмаршал громко расхохотался.

— Вот безумная мысль! — сказал он. — Идти на войну со штабом из четырёх дам балета её величества!.. Но, пожалуй, это вовсе не так дурно; так как лавры, — вполголоса прибавил он, — по древнему сказанию, принимают на себя качества кислого винограда, то можно предохранить себя лёгкими розовыми лепестками, раз так опасно срывать ветви дерева серьёзной Минервы [6] Минерва - она же Афина. Богиня неба, повелительница туч и молний, богиня плодородия, покровительница мирного труда, богиня мудрости. Изображалась в виде суровой и величественной девы. ( Примеч. ред.) .