Александр Широкорад - Несостоявшийся император. Александр Михайлович

После Цусимского боя великий князь уже нигде не мог появиться публично, боясь издевательств и оскорблений. Ему в лицо кричали: «Князь Цусимский», не боясь обвинений в оскорблении царской фамилии.

Из дневника царя от 30 мая 1905 г.: «Сегодня после доклада дядя Алексей объявил, что он желает уйти теперь же. Ввиду серьёзности доводов, высказанных им, я согласился. Больно и тяжело за него, бедного! Был занят почти до 4 час. Гулял. Погода стояла отличная. Обедал Петя. Покатались втроём».

2 июня 1905 г. Алексей Александрович был официально уволен от должности Главного начальника флота и Морского ведомства. Одновременно Николай II отправил личное письмо дяде: «...в продолжении 24 лет, Ваше Императорское Высочество посвящали труд развитию наших вооружённых морских сил и подготовке личного состава... Ныне, уступая настойчиво возобновлённой просьбе Вашей, Я согласился уволить Вас от управления флотом и Морским ведомством.

Расставаясь с Вашим Императорским Высочеством, как Главным начальником флота и Морского ведомства, Я сохраняю Вам звание Генерал-адмирала и выражаю Вам мою искреннюю благодарность за все понесённые Вами труды.

Пребываю к Вам навсегда неизменно благосклонный и сердечно любящий Вас Николай, 2 июня 1905 г. Царское Село».

Это письмо фактически закрывало Александру Михайловичу путь на должность генерал-адмирала.

Алексей Александрович уехал в любимый Париж и лишь изредка наведывался в Петербург. Скончался он в Париже 1 ноября 1908 г., сохранив до последнего дня звание генерал-адмирала. Нового генерал-адмирала в русском флоте уже не будет.

Поскольку законных детей у «дяди Алёши» не было, то императорским указом от 10 января 1909 г. его имущество было разделено между великими князьями братьями Владимиром и Павлом и племянником Михаилом Александровичем. Балетте выдали «на бедность» 150 тысяч франков, купили ей земельный участок и заплатили все её долги.

А теперь вернёмся к «эскадре» Александра Михайловича. Строительство эсминцев задерживалось не только из-за революционных событий, но и из-за разгильдяйства Его Императорского Величества. Летом 1905 г. Николай II несколько недель тянул с утверждением названий кораблей. А из-за отсутствия названий эсминцы нельзя было включить в состав флота и назначить командиров. Впервые в истории российского флота корабли спускались на воду безымянными.

Не выдержав, морской министр 23 сентября поручил Главному Морскому штабу «спросить свиты Его величества контр-адмирала Нилова, последовало ли высочайшее указание» о том, какие именно названия из числа предложенных ранее оказались удостоены утверждения. И, если выбор всё ещё не произошёл, «просить адмирала Нилова возможно ускорить решение этого вопроса».

Только 5 октября 1905 г. великий князь Александр Михайлович нашёл нужным уведомить Главный Морской штаб о состоявшемся императорском выборе. Об этом, оказывается, он 29 сентября был извещён начальником «военно-походной канцелярии». Государю «благоугодно было избрать следующие названия: “Сибирский стрелок”, “Пограничник”, “Уссуриец”, “Забайкалец”, “Амурец” и “Охотник”». Ещё через пять дней после высочайшего разрешения включили эти корабли и в списки флота.

Самос интересное, что царь был совсем не против строительства эсминцев на добровольные пожертвования. Наоборот, появление красавцев-кораблей с чуть-чуть отклонёнными к корме дымовыми трубами и мачтами, с высокими крейсерскими полубаками и полуютами, с заострёнными, как клинок, форштевнями, напоминавшими скорее океанские паровые яхты, произвело благоприятное впечатление на Николая. Так что задержка с выбором названий, увы, элементарное разгильдяйство.

15 августа 1905 г. пять первых эсминцев или, как их называли до 27 сентября 1907 г., минных крейсеров собрались на Петергофском рейде.

15 августа царь записал в дневнике: «На фоне Петергофа выделялись пять белых минных крейсера, построенные на народные пожертвования. Они пришли днём с Сандро с моря».

На следующий день в 10 часов утра Николай II поднялся на борт минного крейсера (эсминца) «Украина». Его сопровождали жена Александра Фёдоровна, мать Мария Фёдоровна, великие княгини Ксения Александровна и Ольга Александровна, последняя была с мужем принцем Петром Александровичем Ольденбургским. У трапа императора приветствовал Александр Михайлович. Выслушав рапорт, Николай сказал: «Я благодарен тебе, Сандро, за всё сделанное тобой. Сегодня я назначаю тебя младшим флагманом Балтийского флота». Напомню, что великий князь по-прежнему был контр-адмиралом и младшим флагманом Черноморского флота, на котором не появлялся уже несколько лет.

«Украина» в сопровождении четырёх эсминцев отправилась в финский порт Биорке. Из царского дневника: «Погода была чудная. Пройдя Большой рейд, дали полный ход 24 узла и прилетели туда в 12.45. Пересели на “Полярную Звезду”. Завтракали с командирами. В 3 1/ 4пошли на яхте обратно и к 6 час. бросили якорь в Кронштадте. В 7 ч. были дома».

Пять дней эсминцы простояли на Петергофском рейде. И вот наконец 21 августа в 15 часов показался «электрический» катер Николая II. Император вновь осмотрел эсминцы. Из дневника царя: «Море было как зеркало, и солнце отлично припекало. Вернулись домой к чаю. В 7 час. был большой обед Шаху. Вечер провели на Знаменке».

На следующий день в высочайшем приказе по Морскому ведомству говорилось, что император «изволил остаться совершенно довольным как постройкой судов, так их быстрым ходом и стройностью движений». За это начальнику отряда свиты его величества контр-адмиралу его императорскому высочеству великому князю Александру Михайловичу объявлялась Высочайшая благодарность, а командирам и офицерам всех пяти кораблей — монаршее благоволение. Командам от царя было пожаловано: кондукторам флота по 10 рублей, боцманам по 5 рублей, унтер-офицерам по 2 рубля и рядовым по 1 рублю. «Особенную благодарность» император изъявлял Комитету по усилению флота на добровольные пожертвования и «всем лицам, принимавшим участие в создании этих судов и в проектировании и вооружении их».

Надо ли говорить, что ни Сандро, ни командиры эсминцев и не подумали доложить императору, что к испытаниям вооружения кораблей даже не приступали. Да и вообще, шестнадцать эсминцев, построенные на добровольные пожертвования, были с самого начала устаревшими кораблями.

Как уже говорилось, для войны с Японией они и не поспевали, и достраивать их на Дальнем Востоке не представлялось никакой возможности. Так хоть построили бы настоящие боевые корабли, а не яхты! При достаточно большом водоизмещении (630-750 т) вооружение их было более чем слабым: две 75-мм и шесть 57-мм пушек и три торпедных аппарата. Как показала Русско-японская война, 75-мм пушки были слабы даже при действии по миноносцам. А 57-мм пушки были закуплены у фирмы Тонкие трёх разных типов: длиной в 40, 50 и 58 калибров. Патроны орудий не были взаимозаменяемы, все пушки имели разные баллистические данные. Объединяло все три пушки одно — эффективность огня, близкая к нулю.