Алексей Шишов - Фельдмаршальский жезл. Николай Николаевич

— Такой точкой, конечно, может быть только Косово поле.

— Точно, ваше величество.

— Нам надо каждому послать князю Милану поздравления с большой победой, освобождением Ниша. И немедля ты сообщи в Россию.

— За вашей подписью?

— За своей, брат. Ты же главнокомандующий на этой войне. И вот ещё что. Озадачь Бобрикова тем, чтобы он представил мне список сербских воевод и офицеров для награждения русскими орденами. Георгием в том числе...

Приказание императора великий князь передал полковнику Главного штаба Бобрикову в тот же день. Так в списках награждённых орденом Святого Георгия 4-й степени за Русско-турецкую войну 1877—1878 годов появились сербские воины: штабс-капитан Михаил Барьякторович; штабс-капитан Степан Креманац; майор Милован Павлович; поручик Веселии Попович.

Георгиевских кавалеров «черногорской службы» в ту войну оказалось гораздо больше. Скорее всего потому, что княжество Черногория из военных событий на Балканах не выходила, держась удивительно стойко и доблестно. В князе Николае Негоше ни императору Александру II, ни его младшему брату главнокомандующему русской армии сомневаться не приходилось.

В числе черногорцев, награждённых военным орденом Российской империи, особенно «многочисленной» была фамилия Вукович. Их в списках, отмеченных Георгиевским крестом 4-й степени, оказалось четыре: воевода Милан, командир бригады, Джуро, командующий артиллерией, Иован, командир батареи, и воевода Пётр, старшина.

Конец 1877 года черногорская армия тоже провела в наступлении. Была осаждена крепость Антивари (ныне Бар) на берегу Адриатического моря. 20 декабря крепость пала. Княжеские войники подступили к Антивари по узкой горной дороге, неся на руках орудия. Снаряды и провиант помогали нести женщины и дети.

После этого штурмом был взят город и замок Дульцино, их защищали два батальона турецкой пехоты и две тысячи башибузуков. Победной стала ночная атака, которая заставила неприятеля сложить оружие. Часть турок — один батальон — успела на судах бежать в море, остальные сдались в плен. В приступе участвовало пять батальонов войников, которые потеряли 100 человек убитыми и 150 ранеными.

Вслед за Дульцино черногорцы взяли форты Лесандру и Браницу. Первый форт выкинул белый флаг при первых же пушечных выстрелах, хотял имел 8 орудий, это было больше, чем у подступивших к Лесандре черногорцев. На этом война для княжества в Чёрных горах завершилась...

Впоследствии великий князь Николай Николаевич, ставший уже генерал-фельдмаршалом, встретится со многими русскими добровольцами, воевавшими в рядах черногорской армии. Среди волонтёров из России ему особенно запомнятся полковник-артиллерист Филиппенко, награждённый орденом Данилы I, стрелки братья Узатины, врачи Соколов и Студицкий, руководившие госпиталями в Даниловграде и Грахове.

Однажды в Москве великому князю представят некоего Щербака. Он подарит Николаю Николаевичу свою только что вышедшую в свет книгу «Черногория и её война с турками в 1877—1878 годах».

— Вы воевали у князя Николая Негоша?

— Да, ваше высочество. Я был врачом добровольческого санитарного отряда из России.

— Вы пишете о доблести братьев Узатиных. Они сразу стали уважаемыми бойцами в черногорском батальоне. Трудно было им это сделать, ведь они родились не в горах?

— Наверное, трудно. Но Узатины с первых дней старались никому не уступать в ходьбе по горным тропам. А один из них, Алексей, к тому же оказался отличным стрелком. О его меткости среди войников ходили легенды.

— Много у наших врачей и сестёр милосердия было там забот? Вы ведь тоже работали в госпитале Цетинье?

— Там, ваше высочество. Когда османы стали наступать, дней за 10—12 через три наших госпиталя прошло более 1500 человек раненых. Наши сёстры милосердия сутками не выходили из лазаретов, за что честь им и хвала.

— Ваше впечатление о наших союзниках, доктор?

— Слов много, всех не скажешь. Вы лучше почитайте черногорского поэта Радуле Стийенского. Как он пишет о дружбе русских и черногорцев...

Николай Николаевич попросит одного из своих адъютантов достать в библиотеке столичного университета книжку Радуле Стийенского, о которой говорил врач Щербак. В ней он найдёт такие строки:

«Во всех войнах России на юге Черногория выступала в союзе с русскими и играла значительную роль. Если спросить любого черногорца: — Сколько вас, черногорцев? — он обязательно ответит:

— Нас с русскими сто семьдесят миллионов...

— Мы от русских себя не отделяем...»

Итак, Балканский хребет остался за «спиной» Дунайской армии. В штаб-квартире русской действующей армии разрабатывался план новых наступательных операций в Забалканье. Николай Николаевич-Старший счёл его вполне реальным. В его приказах этот план читался так:

— Западному отряду генерала Гурко силой в 65 тысяч человек при 312 орудиях из района Софии развивать наступление по долине реки Марица на Филиппополь и далее на Адрианополь...

— Троянскому отряду генерала Карцева силой в 13 тысяч человек при 36 орудиях продвигаться от Карлово на Филиппополь...

— Центральному отряду генерала Радецкого силой в 48 тысяч человек при 218 орудиях наступать из района Шипка-Шейново на Адрианопольском направлении...

— Отряду командира 11-го армейского корпуса генерала барона Деллинсгаузена силой в 18 тысяч человек при 70 орудиях обеспечить левый фланг нашего наступающего фронта...

— Общий резерв наступающих войск силой в 21 тысячу человек при 96 орудиях сосредоточить севернее Шипкинского перевала. Резерву следовать в Забалканье за отрядом генерала Радецкого...

Шансы на успех Забалканской наступательной операции были большими. Русских сил в ней было задействовано 165 тысяч человек при 732 орудиях, то есть треть всей Дунайской армии. Остальные две трети находились в «крепостном четырёхугольнике», обеспечивали коммуникационные линии на болгарской территории.

Турецкие войска в Забалканье после ряда крупных поражений, капитуляции армии Вессель-паши и начавшегося массового дезертирства насчитывали всего 70 тысяч человек. Это были: армия Сулейман-паши, корпус Осман Нури-паши, отступивший от Софии в юго-западном направлении и занявший оборону в проходах Ихтиманских гор, и отряд Шакир-паши, который отошёл к Татар-Пазарджику.

Стоявший во главе султанских войск Сулейман-паша резервов имел крайне мало, если не считать небольших сил у Адрианополя и столичного гарнизона, но его уменьшать султан Абдул-Гамид в сложившейся ситуации не решался. Заметно поредели ряды башибузуков, ополченцы быстро превращались в вооружённые толпы дезертиров, уходивших к своим семьям.