Иван Стаднюк - Москва, 41. Меч над Москвой

Жаворонков не ошибся, но не мог предположить, что именно по этому поводу последуют из Москвы указания, и он вынужден будет их выполнять, а результаты окажутся трагическими…

И сейчас с нетерпением ожидал приезда генерала Елисеева.

Генерал-майор Елисеев Алексей Борисович — начальник береговой обороны Балтийского района. Жаворонков знал его еще по совместной службе на Тихоокеанском флоте, где Елисеев тоже возглавлял береговую оборону, а он, Жаворонков, командовал военно-морской авиацией.

Радиосвязь с Большой землей авиагруппой особого назначения, за действия которой отвечал Жаворонков, осуществлялась с Эзеля через штаб генерала Елисеева. Полковая радиостанция обслуживала только самолеты, пребывающие в воздухе. Правда, было сделано все возможное, чтобы иметь свою собственную связь с тем же адмиралом Кузнецовым, но немцам удалось перехватить и потопить наш транспорт, вышедший с радиооборудованием из Кронштадта и взявший курс на Моонзундский архипелаг. И после того, что случилось вчера на аэродромах Когул и Аста, Семен Федорович ждал новых распоряжений наркома Военно-Морского Флота, которые вот-вот должен был привезти Елисеев. Жаворонков понимал, что налеты на Берлин могут прерваться в любой день, ибо немцы, как доносила разведка, готовятся к решительному штурму Моонзундского архипелага, и аэродромы Когул и Аста окажутся под непосредственным ударом, отразить который немыслимо, ибо нет на островах достаточных сил.

Надо, видимо, готовиться к отчету в Москве. Если так, то придется делить ответственность с командующим Военно-Воздушными Силами Красной Армии Жигаревым Павлом Федоровичем за упущения при формировании и подготовке сводной морской и армейской авиагруппы особого назначения за то, что изношенные двигатели бомбардировщиков вовремя не заменили новыми… Погибли люди, потеряна техника… Сталин умеет строго взыскивать за ошибки даже при тех обстоятельствах, что задание в целом выполняется успешно.

И Жаворонков, словно переведя стрелку часов назад, просеивал сквозь память все, что произошло на островах после его прилета сюда из-под Ленинграда, с аэродрома Беззаботное…

Мысленно вернулся в дни начала августа, которые были над Балтикой то жаркими, то хмурыми, облачными. Операцию надо было тщательно готовить, и эта подготовка слагалась из множества дел и колоссального напряжения сил причастных к ней людей. Моонзундский архипелаг со своим 800-километровым побережьем состоял из островов Эзеля (Сарема), Хиума (Даго), Муху (Моон), Вормси и большого количества мелких островков. Чтобы не позволить высадиться на них врагу, требовалось немало сил разных родов войск, особенно на главных островах. Начальник береговой обороны Балтийского района генерал-майор Елисеев — знаток своего дела, энергичный до самозабвения. С седой бородкой, коричневым от солнца и ветров лицом, он своей строгой требовательностью держал штаб и гарнизон островов в постоянной боевой готовности, люди ни на час не прекращали работ по укреплению побережья. Гарнизоны на Эзеле и Муху в целом были хлипкими. Кроме шести береговых батарей калибром 152—180 миллиметров и четырех 76-миллиметровых зенитных батарей там имелись отдельная стрелковая бригада, два инженерных батальона, саперная рота и небольшое число подразделений обслуживания аэродромов и морских причалов. Северный сектор укреплений на островах Хиума и Вормси защищали всего лишь два стрелковых и два инженерных батальона, шесть береговых и две зенитных батареи.

Всего этого было недостаточно, чтоб прикрыть тот же аэродром Когул с воздуха — особенно, если немцам стало известно, что туда 4 августа прилетела для базирования группа дальних бомбардировщиков-торпедоносцев ДБ-ЗФ в количестве 12 самолетов. Наличие же вражеской агентуры на островах не исключалось, и надо было сделать многое, чтобы не обнаружить подготовку операции и защитить Когул от вражеских бомбовых ударов. Но не только Когул. На острове Муху строился второй аэродром, куда должны были прилететь еще двадцать тяжелых бомбардировщиков из состава Военно-Воздушных Сил Красной Армии.

В борьбу со шпионами и диверсантами включились усиленная рота эстонского оперативного батальона и эстонский истребительный отряд, созданные усилиями секретаря Курессарского уездного комитета партии Александра Михайловича Муя. Сухощавый, с высоко убегавшей под фуражку залысиной, в очках, он был известен всем проживающим на Эзеле и почитаем всеми как руководитель, у которого слово никогда не расходилось с делом, а энергия направлялась только на добро людям. И когда генерал Жаворонков попросил Муя привлечь трудоспособное население острова для помощи в расчистке и выравнивании рулежных дорожек от взлетной полосы аэродрома Когул к ближайшим хуторским постройкам, впритык с которыми было задумано ставить бомбардировщики и маскировать их сетями, Александр Михайлович сделал это немедленно и, казалось, без всяких усилий. К намеченному сроку дорожки были готовы, и самолеты «поселились» на хуторах. Из Ораниенбаума к Эзелю уже шли тральщики с горючим и авиабомбами.

Прикрывать Когул с воздуха Жаворонков поручил авиаэскадрилье майора Кудрявцева, имевшей в своем составе пятнадцать «Чаек», и трем зенитным батареям. Теперь главное слово было за авиаторами. Выбор генерала пал на 1-й минно-торпедный полк 8-й бомбардировочной авиабригады Балтфлота полковника Евгения Николаевича Преображенского, и пал не случайно. Уже на третий день войны 1-й минно-торпедный и 57-й бомбардировочный полки объединенной авиационной группой в 70 самолетов обрушили на порт Мемель — его причалы, портовые сооружения, на корабли и транспорты с боевой техникой врага — весь свой бомбовый и торпедный груз. Еще через два дня объединенная группа в составе 230 бомбардировщиков под прикрытием 220 истребителей атаковала аэродромы в Финляндии и Норвегии, на которых базировались самолеты 5-го воздушного флота Германии. 130 самолетов неприятеля были уничтожены. Это явилось только началом обретения опыта, пробой сил, выверкой техники и бойцовских качеств летного состава.

Кроме того, тридцатидвухлетний Евгений Николаевич Преображенский, один из самых одаренных выпускников Военно-воздушной академии им. Жуковского, прошел на Балтике все ступени становления опытного авиационного военачальника — от командира тяжелого воздушного корабля ТБ-3 до командира 57-го бомбардировочного авиационного полка, а затем командира 1-го минно-торпедного авиационного полка. В его послужном списке — и участие в советско-финской войне. В общей сложности он уже налетал свыше полумиллиона километров.

Кажется, прошла целая вечность с 30 июля, когда Жаворонков прилетел из Москвы под Ленинград, на аэродром Беззаботное. Его встречал там полковник Преображенский и батальонный комиссар Оганезов. Официальный рапорт командира полка, дружеские рукопожатия… Затем на окрашенной в зеленый цвет эмке поехали в штаб, размещавшийся в домике лесника в трех километрах от аэродрома. Жаворонков пытливо всматривался в молодое красивое лицо Преображенского. Чуть курносый, улыбчивый, с весьма роскошной густой шевелюрой, он, кажется, больше был похож на «первого парня на деревне», чем на строгого, требовательного командира полка; тем более, как знал Жаворонков, Преображенский часто в свободную минуту брал в руки баян… Комиссар полка Оганезов Григорий Захарович в облике своем, в жестах, в манере говорить запечатлел многие черты мужчин армянского происхождения — орлиные глаза под темными бровями, прямой нос, полные жестковатые губы. И будто в противовес Преображенскому — бритоголовый, по особому крепкий и гордый своей силой.