Иван Стаднюк - Москва, 41. Меч над Москвой

Шапошников некоторое время молчал, потом изменившимся голосом спросил:

— Вы отдаете себе отчет в том, о чем докладываете?.. Может, ваши летчики обознались? Приняли наши войска за немецкие?..

— Нет, не обознались! Дважды перепроверяли. Точно — немцы!

— Это невероятно. — Шапошников, кажется, даже всхлипнул. — Почему же нам ничего не известно?.. Ведь это значит, что врагу уже удалось охватить с юга нашу вяземскую группировку!.. — И положил трубку.

Телегин замер в оцепенении, понимая, что маршал Шапошников сейчас докладывает услышанное от него, Телегина, Сталину. Даже позабыл, что рядом, за приставным столом, сидят генерал-майор Белов и полковник Сбытов. Глаза непроизвольно смотрели на телефонный аппарат кремлевской связи. И вот телефон зазвонил. Сердце у Телегина ворохнулось. Он снял трубку и услышал голос Поскребышева — помощника Верховного:

— Соединяю вас с товарищем Сталиным…

И спустя несколько секунд — глухой, с грузинским акцентом голос Сталина:

— Телегин?

— Так точно, товарищ Сталин!

— Вы только что докладывали Шапошникову о прорыве немцев в Юхнов?

— Да, я, товарищ Сталин!

— Откуда у вас эти сведения и можно ли им доверять?

— Сведения доставлены лучшими боевыми летчиками, дважды перепроверены. Достоверность их несомненна.

— Вы нисколько не сомневаетесь? — В голосе Сталина сквозил ледяной тон: чувствовалось, что он не верит услышанному.

— Вначале сомневался, а после двойной перепроверки…

— Что вы предприняли? — не дослушав ответа Телегина, строго спросил Сталин.

Телегин только сейчас вспомнил, что в кабинете он находится не один. Глядя в побледневшее, напряженное лицо генерала Белова, дивизионный комиссар доложил Сталину об уже отданных им распоряжениях.

— Ну что ж, — раздумчиво сказал Сталин, — ваши решения, в общем, правильны. Но этого мало… Собирайте все силы для отпора врагу…

— Сейчас вызываю начальников управлений и отделов штаба, будем изыскивать дополнительные возможности.

— Прикажите полковнику Сбытову нанести бомбовые и штурмовые удары по немцам хотя бы четырьмя авиационными полками.

— Есть, товарищ Сталин! Полковник Сбытов рядом со мной.

— А где Артемьев?

— Артемьев в Туле, организует оборону города.

— Разыщите его, и пусть он немедленно возвращается в Москву. Действуйте решительно. Собирайте все, что есть годного для боя. На ответственность командования округа возлагаю задачу во что бы то ни стало задержать противника на пять — семь дней на рубеже Можайской линии обороны. — Сталин кашлянул и тут же продолжил: — За это время мы подведем резервы. Об обстановке своевременно докладывайте мне через Шапошникова.

— Есть, докладывать, товарищ Сталин!

Положив на аппарат телефонную трубку, Телегин расслабленно опустился в кресло, вздохнул с тем облегчением, которое будто бы снимает гору с плеч, и, обратившись к Сбытову, пересказал ему распоряжение Верховного Главнокомандующего о необходимости нанести воздушные удары по прорвавшимся немцам. Сбытов, уяснив задачу, тут же покинул кабинет. Генерал Белов тоже вышел — отдать приказ дежурному о вызове руководства штаба округа в кабинет командующего и об отправке в Тулу самолета У-2 за генерал-лейтенантом Артемьевым.

Однако тревоги дивизионного комиссара Телегина набирали новый разбег: справа от него коротким звонком вновь напомнила о себе «кремлевка». Снял трубку и услышал голос Берии, который тоже являлся членом Военного совета округа, но в штабе его пока никто ни разу не видел. Возглавляя НКВД, Берия имел обыкновение разговаривать повелительно-строго или с притворной вежливостью, которой все боялись. Именно с «вежливостью» обратился он и к Телегину:

— Откуда вы получили сведения о захвате немцами Юхнова? Кто вам их сообщил?

Почувствовав в вежливом голосе Берии угрозу, Телегин начал объяснять все подробно. Но объяснения почему-то вдруг разъярили Берию, и он, возвысив голос, резко оборвал дивизионного комиссара:

— Слушайте! Что вы воспринимаете на веру всякую чепуху?! Вы, видимо, пользуетесь информацией паникеров и провокаторов! Кто вам непосредственно докладывал эти сведения?

— Командующий военно-воздушными силами округа полковник Сбытов Николай Александрович.

— Хорошо! — Берия положил трубку.

В кабинете командующего ВВС Московского военного округа сидел за его рабочим столом полковой комиссар В. Д. Лякишев. Он замещал отсутствовавшего полковника Сбытова, подобно тому как Телегин замещал Артемьева.

Сбытов вошел в свой кабинет стремительно, выслушал короткие доклады Лякишева о текущих делах, и тут же они, посовещавшись, приняли решения более объемные — сразу бросить на уничтожение прорвавшихся в направлении Москвы фашистских колонн всю авиацию округа. Штабам авиачастей тотчас же были отданы приказы…

Приказы не только отдаются, но, случается, и отменяются…

На подмосковные аэродромы было кем-то [17]отдано распоряжение считать приказы командующего ВВС Московского военного округа недействительными, а сам командующий, уже чьими-то хлопотами заподозренный во враждебной деятельности, был в экстренном порядке вызван на Лубянку к начальнику Особого отдела Красной Армии Абакумову.

Войдя к Абакумову, полковник Сбытов увидел кроме сидевшего за массивным столом хозяина кабинета еще и прохаживавшегося по ковру Меркулова — заместителя наркома внутренних дел страны. Генералы были какими-то «новенькими» — в наглаженной форме, сверкавших хромовых сапогах; лица их гладко выбриты, не уставшие. В углу кабинета, за отдельным столом, сидел молодой полковник, перед которым лежала стопка чистой бумаги. Понял по напряженным взглядам и какой-то зловещей тишине — его ждали. Сердце заныло от предчувствия недоброго.

— Мы должны допросить вас, полковник, — безо всяких предисловий начал Абакумов, строго глядя на Сбытова.

— Готов отвечать на ваши вопросы.

— Садитесь.

— Благодарю. — Сбытов сел.

— Откуда вы взяли, что к Юхнову идут немцы?

— Наша воздушная разведка не только обнаружила, — стал отвечать Сбытов, — но и несколько раз подтвердила, что к Москве приближаются фашистские танки и мотопехота.

— Предъявите фотоснимки разведчиков.

— Это были истребители, они без фотоаппаратов. Да фотоаппараты и не нужны. Самолеты опускались до двухсот — трехсот метров над дорогой, и летчики все отлично видели. Им нельзя не доверять.

— А если они провокаторы?

— На каком основании такие предположения?

— Здесь мы задаем вопросы, а вы отвечайте. Может, летчики ошиблись?

— Нет…

— Почему вы так уверены?

— Я знаю своих людей.

— И лейтенанта Рублева знаете?