Илья Куликов - Десант князя Рюрика

Двое варягов и один полянин схватили хазарского посла и, сорвав с него меха, потащили к воротам города, при этом все, кто видел это зрелище, радостно свистели и улюлюкали.

– Передай своему Кагану, что за дань ему приготовили в Киеве! Пусть придёт и возьмёт её!

Дир между тем понимал, что ситуация, в которой он оказался, просто ужасна. Город был укреплён, но едва ли смог бы выдержать удар хазарской армии. Надеяться на то, что поляне вновь соберут войско, он не хотел, к тому же многие воины полян уплыли с ним на Царь Город, где и нашли свой конец.

«Впереди будет зима, – размышлял Дир, – и в городе много припасов, так что если хазары возьмут город в осаду, то до весны они дотянут легко, но вот что делать дальше? К тому же хазары могут начать разорять округу. Хотя славяне, скорей всего, уйдут в леса, чтобы сохранить свои жизни, потери всё равно будут большими».

Как ему сейчас не хватало его брата Аскольда. Если бы тот не предал его и не перешёл в другую веру! Вот что он в ней увидел? Чем Христос лучше Перуна? Если даже он такой сильный, что утопил их флот, то разве он друг?

Тем временем к Диру, который, чтобы хоть как-то успокоиться, ходил возле очага, подошли Стемид и Фарлав.

– Дир! Есть лишь один выход. Если мы останемся здесь в Киеве, то рано или поздно мы падём, но после о нас не споют песен, так как песни будут петь о хазарах. Но если мы сами пойдём в земли хазар, то пусть смерть заберёт всех нас, и мы соберёмся в Вальхалле и будем там весело пировать, слушая песни, которые будут слагать о нас на Земле, – произнёс Фарлав.

– Наши силы ничтожно малы, Фарлав, – отозвался Дир, – большая часть людей, как ты знаешь, осталась с Аскольдом!

– А разве Аскольд не нашей крови? – спросил Стемид.

– Он христианин! Он предал Одина и отрёкся от нас! И те, кто остался с ним, предали!

– Аскольд не предавал тебя, как и другие воины этого не делали! Они увидели чудо, поверили и пошли служить сильному Богу! Кто-то видит в раскатах грома силу Одина, кто-то – Перуна. Аскольд увидел в том поистине страшном шторме силу Иисуса Христа!

Стемид достал своё ожерелье с оберегами и показал крест, висящий на нём.

– Это знак их Бога – Иисуса Христа! Много лет назад я тоже принял крещение, но, зная, что меня не поймут мои родичи, держал это в тайне! Я страшился не смерти в бою, а того, что мой род отвернётся от меня. Аскольд храбрее меня. Он не стал бояться, и с ним последовали воины и тоже смело приняли крещение.

Дира словно ударило молнией. Как это может так быть! Стемид – христианин!

– Не спеши отрекаться от меня, Дир, – продолжал Стемид, – твой брат Аскольд принял Христа, но разве он от этого перестал быть храбрым? Разве он враг тебе? Он как был, так и остался твоим братом. Сейчас нам нужно, чтобы вы вновь соединились. Аскольд движется сюда со своим войском и будет у Киева всего через несколько недель. С кем мы будем биться – с хазарами за свободу или с христианами?

Дир не знал, что и ответить, ведь весь обратный путь он слал проклятья своему брату, который предал его. Но внутри него говорил и другой голос. Он жаждал примирения с Аскольдом. Дир понимал, что, оставшись каждый сам по себе, они стали намного слабее.

– Ты думаешь, Христос сможет жить среди наших богов?

– Я христианин, и мой Бог не допускает поклонения другим богам. Но скажи мне, Дир, а разве свобода – это не право выбора? Твой брат выбрал себе Бога, и за это ты лишил его своей дружбы. Что это за свобода? – медленно проговорил Стемид.

Фарлав опустил глаза и молчал.

– Что скажешь, Фарлав? Какой твой совет?

– Я не знаю, Дир, но мне кажется, что Стемид прав. Каждый вправе выбирать себе богов, каких пожелает. Кто-то может кланяться Перуну, кто-то Одину, а кто-то Христу. Главное, чтобы мы не ругались между собой.

– Хорошо, Стемид. Поспеши к Аскольду и скажи, что я, его брат, жду его и его воинов, чтобы защитить город от хазар.

– Дир, удержи город до прихода брата!

Фарлав, который только что предлагал смерть в бою, недоумённо смотрел на Стемида и Дира. О том, что Стемид какой-то особенный, он знал давно, но вот то, что тот является христианином, было неожиданно.

Стемид подошёл к Фарлаву и обнял его.

– Прощай, Фарлав. Сохрани свою жизнь, она ещё понадобится! Смерть в бою найдёт тебя, но не сегодня. Мы ещё не захватили Царь Городов! Ещё не настал этот день, а я очень хотел бы с тобой вместе постоять на тех высоких стенах. Думаешь, с них виден Киев?

Фарлав задумался. А ведь получается, что Стемид – один из немногих, кто сохранил веру в победу. Все уже и не помышляли о взятии Царя Городов, кроме него и Дира.

– Думаю, с них виден не только Киев, но и Ладога! Ты тоже береги свою жизнь, Стемид-христианин. Царь Городов падёт под нашими ударами, и мы с тобой обязательно посмотрим со стен.

Стемид в этот же день покинул Киев и направился к Аскольду. Он шёл пешком вместе с проводником из полян, которого звали Ростиславом.

– Скажи мне, Ростислав, – спросил у славянина варяг, – а ты умеешь ездить на коне?

– Умею, Стемид. Если бы мы ехали на конях, то смогли бы добраться до вождя Аскольда куда быстрее.

Стемид пробовал ездить верхом, но воспоминания были не из лучших. С другой стороны, варяг понимал, что только так он сможет быстро прибыть к Аскольду.

– Ростислав, пойдём добудем лошадей. Поляне ведь могут выменять коня?

– Выменять? Да, думаю, это возможно. Я слышал, что на севере кони в большой цене, но у нас здесь всё иначе. Кони, конечно, дороги хозяевам, но те готовы с ними расстаться, так как смогут купить новых или вырастить с жеребёнка.

– А через сколько лет на жеребёнке ездить можно?

– Ну, года через три. Зависит от коня. Главное – обучить его.

Аскольд после принятия крещения сильно изменился. Направляясь в Киев, он мыслил принести своего Бога всем полянам. Его сильно беспокоил разлад с братом, но он видел в этом только одно: Дир слеп в своей старой вере и не хочет принять истинного Бога.

Ромеи обещали прислать в Киев своих пастырей, но сейчас с правителем славян ехал лишь монах Илларион, который по дороге рассказывал Аскольду о новой вере.

Илларион ехал на коне, в то время как Аскольд и все воины шли пешком.

– Алексей, – обратился к Аскольду Илларион, – принятие истинного Бога означает, что ты отрёкся от всех языческих богов и отныне все, кто исповедует иного бога, кроме твоего, враги. Вера в Христа говорит, что необходимо отринуть всё земное и за это тебе воздастся на небе. После смерти любой праведник окажется в раю, а тот, кто думает только о богатствах и о себе, сгорит в геенне огненной.

– Илларион, – обратился к священнослужителю Борис, который вслушивался в каждое слово, – а скажи мне, почему ты вот так долго рассказываешь о том, что надо жить в бедности и не пытаться снискать богатства, а когда я был в Царь Городе, то видел там огромные дома? Едва ли в них живут бедняки. Или в Царь Городе живут те, кто не верит в Бога?