Генри Хаггард - Священный цветок. Чудовище по имени Хоу-Хоу. Она и Аллан. Сокровище озера

Он вздохнул и попросил еще табаку.

Между тем капитан Робертсон принял на дорогу «стременную» и отправился прощаться с теми, кого он называл «деревня»; я видел, как он целовал детей и отдавал Томазо указания присматривать за ними и их матерями. Вернувшись, он позвал Инес, которая стояла на веранде, потому что она всегда подальше отходила от отца после его визитов в «деревню», чтобы «проявить твердость» и не чувствовать себя одинокой. Затем он скомандовал отправляться в путь.

Итак, мы двинулись. Около двадцати местных жителей с первым попавшимся под руку оружием маршировали впереди и пели песни. Затем ехал фургон с капитаном Робертсоном и мной на переднем сиденье, а за нами двигались Умслопогас и его зулусы, за исключением двух заболевших.

Мы ехали по дороге вдоль зарослей кустарника, таких же, какие были в Стратмуре, и эти низкие заросли привели нас прямо к Замбези. Незадолго до наступления ночи мы подошли к узкой полосе, где кустарник поворачивал южнее, приведя нас к притоку великой реки, где были болота, на которых мы собирались охотиться. Здесь мы разбили лагерь и, оставив фургон на попечение моего возничего-вурлупера и парочки местных жителей, поскольку погонщик должен был стать моим оруженосцем, прошли вниз, в гущу кустарника. Там было много дичи, но стрелять было нельзя, чтобы животные не испугались и не удрали.

Около полудня мы достигли того места, где должна была состояться охота. Здесь, окруженный крутыми берегами, покрытыми кустарником, виднелся небольшой участок суши, размером всего в двести ярдов, в центре которого находился довольно глубокий канал с водой, покрытой сверху тиной. Именно через него животные попадали на сушу, где любили собираться в это время года.

С помощью нескольких местных жителей и под руководством капитана Робертсона мы начали свои приготовления. Остальные местные жители, их было почти несколько сотен, ушли к устью болота, где должны были ждать условного сигнала. Наши приготовления были просты. Мы нарубили большое количество боярышника, придавили его корни тяжелыми камнями и опустили в воду, перегородив канал. К верхушкам, которые находились на суше, мы привязали разную старую одежду, которая была у нас в большом количестве. Это были красные фланелевые рубашки, когда-то цветные, но уже выцветшие одеяла и много еще разного тряпья. Некоторые из этих кусков материи были прикреплены к веревкам под водой.

Также мы выбрали места для засады вдоль крутых берегов, которые я приметил. Между ними как раз и пролегал канал. Предвидя, что может случиться, я выбрал для себя место за прочной скалой, которая находилась рядом с каменной стеной высотой в несколько футов на прибрежной стороне, поскольку туземцы, оказавшись рядом со мной, наверняка откроют бешеный огонь.

Эти приготовления заняли весь остаток дня, а вечером мы расположились на твердой земле, чтобы выспаться. Перед рассветом следующего дня мы вернулись и заняли свои места: часть на одной стороне канала, часть – на другой.

В случае непредвиденных осложнений мы рассчитывали добраться друг до друга при помощи каноэ, которое было предоставлено местными жителями.

Затем, перед самым восходом солнца, капитан Робертсон развел огромный костер из сухого дерева и кустарника, что было сигналом для местных жителей к началу действий. Затем мы сели и принялись ждать, после того как проверили, что все оружие в порядке.

На рассвете я залез на дерево рядом с моим убежищем и увидел вдалеке, на юге, широкий круг из маленьких огоньков и догадался, что местные жители начали жечь сухой тростник у болота. Постепенно эти огоньки слились вместе в тонкую стену пламени. Я понял, что настало время вернуться в убежище и приготовиться. Однако стало совсем светло, прежде чем я разглядел, что дело заварилось на всю катушку.

Оглядывая неподвижный канал, я заметил небольшую рябь на воде и поднимающиеся пузырьки воздуха. Внезапно возникла огромная голова самца гиппопотама, который, увидев наши заграждения на поверхности и под водой, высунулся, чтобы разглядеть, что это такое. Я всадил ему в голову пулю из ружья восьмого калибра, после чего он ушел под воду, видимо смертельно раненный; его огромное тело только увеличило и укрепило наши баррикады. Был и другой эффект. Я заметил, что гиппопотамы совершенно не в состоянии переносить запах и цвет крови, которые ужасно пугают их, поэтому они готовы делать что угодно, лишь бы только все это не проникло в их ноздри.

В воде еще не было заметно движения, а кровь от мертвого тела уже распространилась вокруг. Стадо, следующее за своим вожаком, начало подниматься наверх и почувствовало тревогу. Первые появившиеся животные, унюхав запах, пытались вернуться обратно в канал, но навстречу им уже двигались следующие. Началась паника и давка. Бегемоты поднимались на поверхность, мычали и боролись друг с другом в воде, а задние напирали на них все сильнее и сильнее, пока на этом узком пространстве не началось настоящее столпотворение.

Все начали стрелять в массу тел. Воистину это было настоящее избиение, и сквозь дым я смог увидеть людей из племен, которые действовали как настоящие загонщики, продвигавшиеся вперед в фантастических одеждах, крича и размахивая копьями и пылающими стеблями тростника. Многие из них сновали по берегам реки, однако некоторые пересекали лагуну на каноэ, ведя гиппопотамов к устью канала, по которому они могли спастись в великих болотах вниз и вверх по реке. Во всех моих охотничьих приключениях я вряд ли видел более впечатляющее зрелище. Для меня оно было неприятно, поскольку я все же льщу себе тем, что я спортсмен, а подобное избиение животных не считаю спортом, каким я его себе представляю.

Наконец канал на всем своем протяжении заполнился гиппопотамами – я думаю, что их были сотни, всех размеров, от огромных самцов до маленьких детенышей. Некоторые из них были убиты, но не все, поскольку выстрелы нашей компании не могли нанести им большого урона. Из всех бегемотов, настигнутых пулями, которых мы с капитаном Робертсоном насчитали, огромное количество были лишь ранены.

И вот эти несчастные чудовища, перепуганные шумом, огнем и кровью, не могли преодолеть наши заграждения по причинам, которые я уже указал. Все они оставались в воде, производя ужасный шум. Внезапно бегемоты приняли решение. Некоторые из них бросились на горящий тростник, кричащих загонщиков и двигающиеся каноэ. Один из них, огромный самец, перевернул каноэ, разломал его в щепки и убил гребца, правда неизвестно, каким образом, потому что его тело так и не нашли. Однако основная масса животных взяла иной курс, пытаясь вылезти из воды на другой стороне канала или взобраться наверх, демонстрируя удивительную резвость. Именно в этот момент я поздравил себя с тем, что оказался за прочным камнем, который использовал в качестве убежища.