Ной Гордон - Лекарь. Ученик Авиценны [litres]

– Чем вы лечите их, хаким? – спросил Карим.

– От «черной смерти» нет лекарств, – сказал старый врач. – Лекарь способен лишь принести небольшое облегчение умирающим.

– Мы пока еще не лекари, а лишь лекарские помощники, – объяснил Роб, – посланные к вам нашим учителем и господином Ибн Синой. Мы будем исполнять ваши распоряжения.

– Никаких распоряжений я вам не дам, поступайте, как сами найдете нужным, – прямо ответил на это хаким Исфари Санджар и махнул рукой. – Могу дать только совет. Если хотите остаться в живых, как я, ешьте на завтрак каждый день поджаренный кусочек лепешки, вымоченный в уксусе или вине. А разговаривая с кем бы то ни было, всякий раз сделайте сперва глоток вина, – добавил он, и Роб сообразил: то, что ему сперва показалось признаками старческой дряхлости, на самом деле говорило о сильном опьянении.

ЗАПИСКИ ИСФАГАНСКОГО МЕДИЦИНСКОГО ОТРЯДА

Если эти краткие заметки будут найдены после нашей смерти, то нашедшего ожидает щедрое вознаграждение, когда он доставит их Абу Ала аль-Хусейну ибн Абдалле ибн Сине, главному лекарю маристана в Исфагане. Написано в 19-й день месяца раби-уль-авваль, в 413 год Хиджры 158.

Мы в Ширазе уже четыре дня, в продолжение которых умерло 243 человека. Заболевание начинается с небольшого жара, затем прибавляется головная боль, иногда сильная. Жар становится особенно сильным непосредственно перед появлением болезненных шишек в паху, под мышками или за ухом, каковые шишки называют обычно бубонами. Такие бубоны упомянуты и в «Книге Чумы». Так, хаким Ибн аль-Хатыб из Андалусии говорит, что происходят они от шайтана и всегда имеют форму змея. Наблюдаемые же здесь такой формы не имеют, они круглые и набухшие, подобные опухолям. По размеру некоторые могут сравниться со сливой, но в большинстве своем не больше чечевичного боба. Часто наблюдается кровавая рвота, каковая есть несомненный признак неизбежной близкой смерти. Большинство больных умирает через два дня после появления бубона или даже раньше. У немногих счастливцев бубон лопается. Когда такое случается, из тела больного вроде бы выходит тлетворная жидкость, и тогда он выздоравливает.

Больница для жертв чумы, как они узнали, была устроена в тюрьме, откуда освободили всех узников. Она была забита мертвыми, умирающими, недавно заболевшими – столько народу, что облегчить чьи-либо страдания было просто невозможно. Воздух, наполненный криками и стонами, был тяжелым от запахов кровавой рвоты, немытых тел и испражнений.

Роб, посоветовавшись с тремя остальными, отправился к калантару и попросил позволения использовать цитадель, в которой раньше размещался воинский гарнизон. Получив позволение, он стал переходить от одного пациента в тюрьме к другому, беря каждого за руки и оценивая их состояние.

То, что он узнавал, чаще всего было неутешительным: чаша жизни превращалась в решето, через дыры которого жизнь утекала из больного.

Тех, кто был близок к смерти, относили в цитадель. Поскольку они составляли высокий процент всех заболевших, это позволяло оказывать помощь тем, у кого еще оставалась надежда выжить, и ухаживать за ними в условиях относительной чистоты и меньшей скученности.

В Персии стояла зима, по ночам холодно, днем довольно тепло. На вершинах гор ослепительно сияли снега, и лекарским помощникам по утрам приходилось набрасывать на плечи плащи из овчины. Над ущельем вилось все больше стервятников.

– Ваши люди сбрасывают тела в ущелье вместо того, чтобы сжигать, – упрекнул Роб калантара.

Хафиз согласно кивнул.

– Я запретил так поступать, однако думаю, что ты прав. Дров мало.

– Всех умерших обязательно надо сжигать. Без исключений, – твердо заявил Роб, потому что на этом безоговорочно настаивал Ибн Сина. – А вы должны сделать все, чтобы этот приказ выполнялся.

В тот же день отрубили головы трем из тех, кто сбрасывал тела в ущелье, и казнь усилила царивший вокруг дух смерти. Роб не этого добивался, однако Хафиз был возмущен:

– Где моим людям брать дрова? Мы уже все деревья срубили.

– Пусть стражники рубят деревья в горах.

– Если они туда пойдут, то уж назад не вернутся.

Тогда Роб поручил юному Ала пройти с солдатами по брошенным домам. Дома в большинстве были каменными, но там были деревянные двери, деревянные ставни, мощные потолочные балки. Ала подгонял людей, те выламывали и рубили, и за стенами города снова заполыхали костры.

Медики пытались было следовать совету Ибн Сины – дышать через смоченные уксусом губки, – но это тормозило работу, и вскоре они отказались от такой предосторожности. Следуя совету хакима Исфари Санджара, каждое утро давились вымоченным в уксусе поджаренным куском лепешки и пили вино в немалом количестве. Иной раз к ночи напивались не хуже старого хакима.

Вот так, под хмельком, Мирдин поведал им о своей жене Фаре и маленьких сынишках Давиде и Иссахаре, которые ожидали его благополучного возвращения в Исфаган. С грустью вспоминал он отцовский дом на берегу Аравийского моря – отец и братья исходили все побережье, скупая жемчуг.

– Ты мне нравишься, – сказал он Робу. – Как только ты можешь дружить с Арье, моим негодным двоюродным братом?

Роб теперь только понял причину первоначальной холодности Мирдина к нему.

– Я дружу с Арье? Вовсе я ему не друг. Свинья твой Арье!

– Это таки правда. Что свинья, то свинья! – воскликнул Мирдин, и они оба дружно расхохотались.

Красавец Карим рассказывал бесконечные истории о своих любовных победах и клялся, что найдет юному Ала, как только они вернутся в Исфаган, самую соблазнительную пару сисек во всем Восточном халифате. Каждое утро Карим совершал свои пробежки – даже здесь, в этом городе смерти. Иной раз он насмешками добивался от товарищей того, что они бегали вместе с ним, проносясь толпой по пустынным улицам мимо опустевших домов, мимо домов, где в страхе замерли еще не заболевшие, мимо домов, у порога которых лежали трупы в ожидании похоронной телеги. Бежали прочь от вида страшной действительности. Не только вино туманило им головы. Сами молодые и здоровые, они со всех сторон были окружены смертью, вот и пытались скрыть свой страх, делая вид, будто сами бессмертны и неуязвимы.

ЗАПИСКИ ИСФАГАНСКОГО МЕДИЦИНСКОГО ОТРЯДА

Представляется, что кровопускание, применение банок, а равно слабительного не приносит заметного результата. Интересна взаимосвязь бубонов со смертностью от этого мора, ибо по-прежнему остается справедливым отмеченное ранее: если бубон лопается или же постепенно источает свое содержимое, зеленого цвета и неприятного запаха, больной чаще всего выздоравливает.