Том Холт - Песенка для Нерона

И оставить все проблемы позади, подумал я. Уже слышал этот прикол.

Но он обидел меня, поэтому я подумал только:

Что ж, бывай тогда, и даже не обернулся (как Орфей в той истории, помните?). И его не стало.

Музыканты наконец добрались до финала и все вокруг стали кричать и улулюкать, как будто испытывали неслабое удовольствие. Толстяк, который стоял на моей ноге, ткнул меня локтем в ребра и сказал:

— Ну разве это было не великолепно? — и я кивнул просто из вежливости.

— Чудесно, — сказал я.

— Да, именно так. И довольно храбро с их стороны было исполнить его. Не думаю, что этот гимн хоть раз играли на публике с тех пор, как он умер.

У меня возникло дурное предчувствие.

— Извини, — сказал я. — С тех пор как умер кто?

Толстяк посмотрел на меня.

— Нерон Цезарь, конечно же, — сказал он таким тоном, будто я спросил его, что это за белая круглая штуковина вон там в небесах. — Это был его «Гимн Деметре», его шедевр. Блестяще, — вздохнул он. — Совершенно невероятно, чтоб мне сдохнуть. Может, император из него вышел говенный, но какой был артист!

— Совершенно верно, — пробормотал я.

Разумеется, на следующий день, после того, как я урвал несколько часов сна на чьей-то навозной куче и вернулся к дому того чувака, выяснилось, что никаких мулов нет и не было. Я вернулся домой пешком и с тех пор я здесь.

Вы знаете, я думаю, Луций Домиций ошибался насчет феаков. Действительно, никто никогда не слышал об их острове и да, его должны были рано или поздно заметить. Но я совершенно уверен, что я все еще жив — по крайней мере, моя спина болит после долгого дня, проведенного с тяжеловесной мотыгою, так что, полагаю, он рассказал мне сказку, как и следует ожидать от артиста, а я ответственно заявляю, что он был артист. И я думаю, что кто-то должен был побывать на Схерии, чтобы вернуться и рассказать о ней, потому что она упоминается в «Одиссее», в конце концов. Ведь никто никогда не возвращался из царства мертвых, чтобы поведать о нем, кроме, может быть, Одиссея, если такой вообще существовал (он, впрочем, побывал и на Схерии, так что, может, и существовал). Кстати говоря, около года назад я оказался в городе, у меня выдалось свободное время; в итоге я оказался перед лотком книготорговца, разыскал копию «Одиссеи» и нашел в ней соответствующие куски — про Схерию, про посещение царства мертвых и все прочие. И был там один фрагмент, который запал мне в память — тот, в котором Одиссей попадает в подземный мир и натыкается на душу своего друга Ахилла, великого героя; и Ахилл говорит ему, что быть великим героем очень прекрасно, но потом ты умираешь и все.

— Не надо мне залечивать про смерть, Одиссей, — говорит он. — Я бы предпочел жить в рабстве у бедняка, мужика безнадельного и еле сводить концы с концами, чем быть царем и императором всех достославных мертвецов.

Это навело меня на одну мысль, хотя я не так чтобы большой знаток философии; по всему выходит, что мне неслабо повезло — больше, чем я заслуживаю, это уж точно — потому что в конце концов я вернулся домой, и теперь свободен и безгрешен, и все мои проблемы, как будто, остались в прошлом.

И, в общем, вот я здесь; и если я ожидаю казни в камере смертников, то разве это не всегда было именно так?