Вячеслав Маркин - Исторические портреты: Афанасий Никитин, Семён Дежнев, Фердинанд Врангель...

На острове почти на каждом шагу виднелись следы человека: утоптанная тропинка, небольшая лодка, развешенные на шестах рыбацкие сети. Но людей не было. Ждать их появления моряки не стали, а, насладившись кокосовым молоком (впервые за всё путешествие) и распив бутылку вина за здоровье графа Румянцева, именем которого решено было назвать остров, вернулись на корабль.

На следующий день обнаружили ещё один остров, его Коцебу назвал именем своего флотского начальника, адмирала Спиридова. У этого острова задерживаться не стали, направившись к открытым Куком Пализеровым островам. Совсем недалеко от них, севернее, показался микроархипелаг — множество коралловых островов, поросших лесом и соединённых друг с другом коралловыми рифами. Цепью Рюрика назвали этот архипелаг. К западу от него подобная цепь коралловых островов протянулась с северо-северо-востока на юго-юго-запад на 13 миль. Образовался замкнутый круг, внутри которого была лагуна с лесистым островом посередине.

«Поскольку группа эта, без сомнения, новое открытие, то я назвал её по имени капитана Крузенштерна, под начальством которого совершил новое путешествие вокруг света».

Следующая цель — Бауманновы острова. Но на пространстве, где они должны были располагаться по карте, никакой суши не оказалось. Коцебу пришёл к выводу, что островов нет. Пришлось «закрыть» их, как и Землю Дейвиса.

30 апреля судно вернулось к Пеприновым островам, утопающим в кокосовых рощах. Множество людей толпилось на берегу. К «Рюрику» направилось больше тридцати лодок, в которых сидело не меньше трёхсот человек. Они подняли такой гвалт и так настойчиво требовали подарков, стараясь даже выдёргивать гвозди из обшивки корабля, что Коцебу приказал ставить все паруса. Резко двинувшееся судно опрокинуло несколько лодок, многие пустились вслед, но постепенно отстали...

«Рюрик» пошёл на север и пересёк экватор по 180-му меридиану, ведущему прямо к Берингову проливу. Никто ещё не проходил Тихий океан этим путём, и Коцебу надеялся на новые открытия. Множество птиц наводило на мысль о близкой суше. И она, действительно, была, но «Рюрик» миновал её ночью, не заметив неизвестный мореплавателям остров Феникс.

Но через несколько дней была замечена (на 9-м градусе северной широты) земля, не нанесённая на карту: цепочка островов, подобных Цепи Рюрика. Множество людей на берегу первого из островов смотрело на парусник. Достаточно крупное судно под большим парусом из циновки направилось к «Рюрику», но на почтительном расстоянии остановилось. Приплывшие на нём с любопытством рассматривали корабль, приглашали высадиться на берег и удивились, увидев опущенную на воду шлюпку. Но, когда та приблизилась, островитяне поспешно удалились, бросив в шлюпку несколько плодов и циновку. Островами Кутузова-Смоленского назвал Коцебу этот архипелаг, а расположившуюся неподалёку от него вторую группу островов — Суворова-Рымникского. Теперь архипелаги именуются по-полинезийски — соответственно Така и Утирик.

Приближалась Камчатка. На 47° с. ш. в начале лета, 13 июня, на судно обрушился жестокий шторм, продолжавшийся двенадцать часов. Он дохнул севером, холодом, а после себя оставил густой туман, покрывший снасти гололёдом. С парусов на палубу падали куски льда. Камчатка предстала в ослепительно белом наряде: здесь ещё царила зима.

В ясный солнечный полдень 19 июня «Рюрик» вошёл в Авачинскую бухту, увенчанную сопкой-вулканом, а в полночь присланный из порта баркас отбуксировал судно к причалу Петропавловска.

Надо было провести текущий ремонт корабля, прошедшего два океана. Для замены повреждений медной обшивки пригодилась листовая медь от шлюпа «Диана» В.М. Головнина. Такая преемственность понравилась Коцебу: «Диана» совсем обветшала, но медный лист мог ещё послужить.

Довольный тем, что с ремонтом управились быстро, Коцебу вышел из порта 15 июля. Остались больной лейтенант Захаркин и натуралист Варискиольд, решивший заняться исследованием Камчатки. К экипажу «Рюрика» добавились шестеро матросов камчатской команды. Зато офицер остался только один, и капитану Коцебу пришлось стоять на вахте, сменяя лейтенанта Шишмарёва.

Пять дней ходу — и по курсу возник покрытый снегом остров Беринга, где был похоронен знаменитый командор. Определив координаты северного и западного мысов острова, «Рюрик» пошёл к острову Св. Лаврентия. Там корабль погрузился в густой туман, из которого не удавалось выбраться целую неделю. Когда терпение было уже на исходе, Коцебу решил попытаться пробиться сквозь туманную завесу, решив, что над сушей тумана может и не быть. Расчёт оказался верным: над берегом гористой американской земли сияло солнце, туман остался в море.

«Рюрик» вошёл в небольшую бухту, на берегу которой стояли конические жилища алеутов (Коцебу назвал их шалашами), на китовые рёбра были натянуты моржовые шкуры. Рядом находились люди. Но это были не жители вечно летних тропических островов, с которыми мореходы расстались два месяца назад. Люди были одеты в звериные меха и, направившись в своих байдарах к спущенной на воду шлюпке, размахивали не связками кокосовых орехов, а лисьими шкурками. Первое слово, произнесённое ими, было «табако!», что свидетельствовало о том, что к курению они уже приобщились.

Как и полинезийцы, алеуты опасались большого судна с пушками, но у них уже были такие «образцы» европейской культуры, как длинные ножи, медная и железная посуда, разноцветный бисер. Впрочем, как вскоре выяснилось, алеуты получили это всё от чукчей, а европейцев пока не видели. Проявления дружбы к прибывшим были у них весьма своеобразны. Когда Коцебу зашёл в один шалаш и сел на почётное место, алеуты один за другим подходили, обнимали гостя, тёрлись носом о нос, а затем плевали в руку и тёрли ею лицо гостя. Терпеливо перенеся всё это, Коцебу дарил табачные листья, «надеясь, что они, занявшись этим подарком, перестанут проявлять свою нежность». Ножи, ножницы и бисер алеуты приняли с удовольствием, потом они угощали гостей китовым жиром, показали им танец, исполнявшийся на месте, и спели им песню под удары бубна.

Нахлынувший туман не позволил осмотреть остров, который его жители называли «Чибоко». Коцебу заметил только: «Виденная нами часть острова выглядит весьма печально... нет ни одного дерева, даже мелкого кустарника, изредка между мхом пробивается мелкая трава, и немногие тощие растения поднимаются из земли».

Восточнее острова вздымались высокие заснеженные горы. Это была Аляска, которую островитяне называли «Каллилак».

Пока Коцебу общался с островитянами, Шамиссо и живописец Логгин Хорис побывали на экскурсии, собрав гербарий и сделав зарисовки аборигенов.