Лев Демин - Хабаров. Амурский землепроходец

— Ну, ну... — неопределённо проговорил Павел Хабаров.

Ерофей Павлович отправился к жене в пригородную слободу. Дочь Наталья узнала отца и бросилась ему навстречу с радостными возгласами. Маленький Андрей нахмурился, смутился и никак не решался подойти к отцу.

Хабаров осторожно обнял жену, из-за беременности она заметно располнела.

— Молодец ты, Василисушка, — сказал поощрительно Ерофей Павлович и ласково похлопал её по вздувшемуся животу. — Кого бы хотела, жёнушка, на этот раз?

— Кого Бог пошлёт... — уклончиво ответила жена.

Василиса принялась накрывать на стол, не прерывая беседы с мужем.

— Что надумал, Ерофеюшка? Снова хочешь в дальние земли податься?

— Долго думал, да вот и надумал... На промысел хочу отправиться.

— Опять на край земли?

— Можно и так сказать. На великую реку Лену.

— Не слышала о такой. И надолго?

— Это уж как Бог позволит. Думаю, годика на три.

— Опять разлука долгая.

— Знала, за кого выходила. За промысловика и непоседу.

— Ей-богу, не знала. Теперь послушай, что я тебе скажу.

— Говори, слушаю.

— Как ни тяжело об этом говорить, но не сложились мои отношения с твоей роднёй. Сожалею, отец твой ни разу не соизволил наведаться. Не то что меня — а я ведь невесткой ему прихожусь, всё-таки, женой его старшего сына, — но даже внучат проведать. Раза два пыталась навестить его сама. Встретил меня твой батюшка неприветливо, как нахохлившийся сыч, вот я и перестала бывать у твоих.

— Не обижайся на старика. У него свои причуды, но и ты баба с норовом. Видишь, обиделся, что не поселилась у него в доме.

— Когда собираешься в путь, Ерофеюшка?

— Когда вскроются реки и закончится ледоход.

— Вот тогда и меня с детками малыми возьмёшь с собой до Соли Вычегодской. Хочу переехать к моим родным. В случае какой нужды они в беде не оставят.

— Я же тебе дом в слободе купил. Денег не пожалел. Разве плох дом?

— Нашла я надёжного человека, он служит приказчиком у одного сольвычегодского купца и согласен обменять свой дом в Соли Вычегодской на наш здешний дом. Видишь ли, тот купец хочет иметь своего человека в Устюге.

— Твёрдо решилась на переезд, Василиса?

— А что мне ещё остаётся делать? Другого такого случая не предвидится.

— Воля твоя. Коли ты так привязана к тамошней родне...

— Наверное, привязана...

— А коли я приживусь в Сибири, заведу там хозяйство, освою угодья, поедешь ко мне?

— Почему бы не поехать? Люди-то ведь и там живут.

— И ради далёкой Сибири не пожалеешь покинуть родню сольвычегодскую?

— Не пожалею, только был бы ты рядом, мой суженый. Бог скрепил нас узами священного брака. И Всевышнему угодно, чтобы мы жили вместе. Я бы тебе ещё много-много деток нарожала.

Ерофей Павлович потом сам удивился, как же он так легко согласился с намерениями жены возвратиться в Соль Вычегодскую. Близости Василисы с его роднёй никак не получилось, там же в своё время проживали родители жены, ныне уже покойные, а теперь обитали её многочисленные дядья и тётушки, двоюродные братья и сёстры, племянники. Намереваясь отправиться в дальнюю и, вероятно, многолетнюю поездку в Восточную Сибирь, Ерофей Павлович не стал препятствовать возвращению Василисы в родной город, теперь оно для него значения не имело.

Тем временем Хабаров старался убедить своих соратников пуститься с ним в дальний путь. Брат Никифор, хотя высказывал сомнения, дал своё согласие ещё по дороге из Москвы. Последние его сомнения рассеялись по прибытии в Великий Устюг, когда Никифор испытал на себе властный и крутой характер отца.

— Еду с тобой, Ерофеюшка, хоть на край света, — сказал он брату, — не хочу быть в доме батюшки мальчиком на побегушках, терпеть его постоянные окрики. А с тобой, брат, у нас самые добрые отношения. Так ведь?

— Тебе виднее, — сдержанно ответил Ерофей, который всегда щадил самолюбие младшего брата и относился к нему по-товарищески.

Вскоре братья Хабаровы смогли уговорить и племянника Артемия Петриловского. Он приходился семье Хабаровых близким родственником по женской линии.

Северная весна, как обычно, не спешила очистить реки от весеннего паводка. Тёплые солнечные дни сменялись ночными заморозками. Наконец-то послышался зычный треск и грохот ломающихся льдин. Начался весенний ледоход. На извилинах рек образовались ледяные заторы. Льдины громоздились одна на другу. Заторы постепенно разваливались. Крупные льдины превращались в мягкое крошево и исчезали в водоворотах. Наконец ледоход завершился. Последние крупные льдины устремлялись к низовьям Северной Двины, но они не доплывали до двинского устья, крошились и таяли в речной воде.

Ерофей Павлович собрал своих подвижников и сказал решительно:

— Время. Выходим, други мои, в плавание.

— Наняли большой и вместительный дощаник. Кроме вещей погрузили на него скарб семейства Ерофея и скотину. Плавание до Соли Вычегодской было непродолжительным и несложным. Стояла высокая весенняя вода, скрывавшая все отмели и перекаты.

Купеческий приказчик, прежний владелец дома, который теперь по обмену поступал в собственность Василисы, торжественно передал ей ключ. Дом был достаточно просторным, состоял из нескольких жилых помещений, имел обширную подклеть и ничем не уступал прежнему дому Хабаровых в Великом Устюге.

— Владей, матушка, сим жилищем. Желаю тебе, чтоб в нём не переводилось богатство, — высокопарно произнёс приказчик, который, собрав все свои пожитки, в тот же день намеревался отправиться в Великий Устюг.

Василиса задумала справить новоселье и пригласить всю проживающую в городе родню. Таковой набиралось добрых два десятка человек. Ерофей Павлович не стал спорить с женой, хотя, по его мнению, расходы на угощение гостей были слишком велики. Отправляясь в дальний поход, Хабаров нуждался в деньгах, и в больших деньгах.

Всё же Ерофей Павлович уступил жене. Кто знает, долго ли придётся пребывать ей в томительном ожидании мужа. К новоселью он заколол кабана и передал жене остатки тех денег, с которыми отправлялся в Москву.

— Вот тебе на пиршество, — сказал он. — Распорядись сама. И пусть твоя родня возрадуется.

Новоселье прошло шумно, весело. Собственно говоря, веселились только гости, вся Василисина родня. Сама Василиса, предчувствуя длительную разлуку с мужем, печалилась. Выглядел озабоченным и её супруг. Мысли о том, что предстоят большие расходы и неизбежно придётся влезать в долги, не давали покоя, заставили его сосредоточенно хмуриться.

Ерофея Павловича и его спутников одолевала одна неотступная дума, где раздобыть денег на дорогу. Если какой-нибудь купец-толстосум и расщедрится снабдить Хабарова и его спутников достаточной суммой, это будет означать неизбежную долговую кабалу, из коей нелегко выкарабкаться. Но что поделаешь?