Константин Сахаров - Белая Сибирь. Внутренняя война 1918-1920 гг.

Второе – и это чрезвычайно важно не для прошедших годов, а для настоящего и ближайшего будущего – Белое движение в самой сущности своей явилось первым проявлением фашизма. Той волны народных масс, которая все выше вздымает свой вал и в которой человечество готово уже видеть единственное средство от общего паралича государственной власти, знаменующего наше время, начало ХХ века.

Белое движение было даже не предтечей фашизма, а чистым проявлением его. Действительно, если пристально вглядеться в стимулы, двигавшие белыми, то в них выступает все то же, что создает фашизм в других странах. И не только создает самый фашизм, но и делает его желанным для всех, дает ему стальную силу и крепкую прочную опору, обеспечивает успех.

Невольно может возникнуть вопрос: почему же тогда неудача Белого движения, даже разгром его? Ведь фашизм идет всюду верными шагами к победе – для торжества права, правды и справедливости? Ответ на это лежит в том, что, во-первых, русский фашизм, Белое движение было лишь первым робким опытом его; во-вторых же, этот первый опыт проходил в неимоверно трудных условиях, в которых и явилось много причин его временного крушения. Частью эти причины открыты, по возможности, в предыдущих главах; но все их выяснит и выскажет только исследователь из будущего поколения.

Теперь же можно сказать безошибочно следующее: необходимое условие успеха фашизма, неотделимая от него сущность его – это диктатура. И вот, к несчастью, ни одно Белое народное движение, как и все вместе взятые, не смогло дать диктатора. Не нашлось такой воли и души одного человека, который все подчинил бы себе, а себя самого подчинил бы целиком этой великой идее – служению всему народу путем проявления непререкаемого, безусловного закона, воплощенного в нем одном. Вся та масса больших патриотов, белых офицеров и солдат, отдельные крупные вожди и деятели – все поэтому расплывалось, разбивалось и не могло добиться полной концентрации сил, без чего окончательная победа никогда невозможна.

К этому примешалась и неизбежно вытекающая из отсутствия диктатуры та дряблость, которая везде губила Белое движение. Именно дряблость, ибо она одна допустила не только терпимость к социалистам, но даже и совместную работу с ними. Ведь фашизм всегда и всюду более чем противоположен сущности социализма (марксизма), – фашизм прямо враждебен ему: первое является движением чисто народным, направленным к улучшению, к упрочнению человеческих отношений и устройства государства, второе же – социализм – есть проведение насильно нежизненных, искусственных норм, выводимых из теории, пропитанной завистью и ненавистью к человечеству, презрением к человеку. А потому и приводящий к тем результатам всеобщего горя и разрушения, что социалисты и выполнили так беспредельно в нашей несчастной России.

И несомненно, за эти годы прибавилась к прежним новая заслуга России перед человечеством, перед всем миром: она своим Белым движением сняла маску с социализма и показала его истинное лицо. Тем самым облегчен путь торжествующего, победного фашизма; дано предостережение, что вождь народного фашизма, терпящий социализм, допускающий его деятельность в государстве, хотя бы и подпольную, обрекает народное дело и себя на неуспех.

Возвращаясь к сказанному выше о выяснении через Белое движение того, что хочет народ и что необходимо ему для устройства его жизни, приходится подробнее остановиться на этом, чтобы не было недоговоренности; иначе может показаться людям, смотрящим на русский вопрос предвзято, неувязка и даже противоречие между высказанными положениями. С одной стороны, выявилась определенная и всеми сознаваемая необходимость диктатуры, того, что все называли твердой властью; а с другой, также определенно, сначала робко, но затем все шире и сильней, выявилась не только необходимость, но даже тоска России по монархии, по царской власти. Но это только кажется на первый взгляд, что здесь две стороны. На самом деле это одно и то же.

Не приходится много доказывать, что Россия нуждается и хочет именно такой власти, которая служила бы народу, соблюдая его жизненные интересы, охраняя его труд и жизнь, оберегая его духовные ценности. И народ, в его целом, от крестьянской массы до лучшей интеллигенции, не отделяет в своем сознании этой власти от царя. Только в нем одном видит народ, и теперь яснее, чем когда-либо, соединение всех свойств, необходимых для действительного достижения общенародного блага.

Все партии, начиная от союза русского народа и октябристов до эсеров и коммунистов, являются в глазах народа – да так оно и по существу – противниками этого народного идеала. Ибо каждая из партий заключает в себе партийных вожаков, партийные интересы и солидарность, партийную дисциплину и партийные вожделения, которые все вместе ставят партию в ее сознании и действиях не только превыше народа, но и выше этой народной власти, то есть царя. Это несомненно так; это станет ясно и средним партийным людям, если они дадут себе труд честно проанализировать эти вопросы, для чего используют богатый опыт над Россией всех партий за последнее десятилетие.

Оттого-то ни одна партия, никогда и нигде, не выражала народных масс и не может выразить; оттого-то лучшие и настоящие вожди фашизма в Европе отвергают всякие партии; наконец, оттого-то в нашей России все сильнее и значительнее разрастается число беспартийных. Это именно и есть та масса русского народа, от которой, и только от которой зависит будущее государства Российского и устройство его.

Такими же беспартийными были и те миллионы, которые составляли полчища белых; их беспартийность была совершенно того же характера и направления, как и у массы беспартийных в самой России. Но и те и другие русские люди никогда не считали и никогда не признают монархизм за партию.

Русский народ был всегда монархичен; а теперь, когда на его горбу перебывали и сменились после марта 1917 года сотни владык, от Родзянко, Милюкова до Нахамкеса и Бронштейна, – все эти партийные вожаки, крупные партийные люди, а результат от всех них получался один, то есть все большая и большая разруха, все сильнейшее унижение национального достоинства, – не осталось, думается, ни одного честного русского, который явно или пока тайно не был бы проникнут монархической идеей.

И, бесспорно, Белое движение дало толчок к выявлению этого, доказало силу, значение и жизненность этой идеи.

Но также несомненно – и это также определилось из Белого движения – русский народ желает, даже жаждет осуществления монархической идеи не для самой идеи, а для счастья и пользы России. Народ признает поэтому только действенный монархизм, то есть такой, который сможет устроить Государство, поднять его на высоту и защитить народную жизнь от всего, что было гадко и скверно не только в период революционной смуты, но и до нее, до 1917 года.