Константин Сахаров - Белая Сибирь. Внутренняя война 1918-1920 гг.

Фронт был удержан на Уральских проходах к западу от Аши Балашовской, все попытки красных прорвать его отбивались. В то же время армия пополнялась, росла, приобретала правильную организацию.

Волжский корпус генерала Каппеля вывели в тыл в район города Кургана, на Тобол, чтобы отличные боевые кадры его пополнить, подучить, одеть и снабдить всем необходимым. Последнюю задачу взял на себя генерал Нокс, обещавший все, что нужно для волжан, подать в первую очередь. Пополнение людьми и конским составом должна была сделать Ставка, так как Волжский корпус был оставлен в ее распоряжении. Тут сказалась некоторая автономность армий; ни Сибирская армия, ни Западная не давали пополнения людьми, так как каждая была занята всецело пополнением и формированием «своих» частей; лошади были получены из западной армии, несколько с опозданием она же дала и часть людей. Часть же пополнения генерал Каппель был принужден взять из пленных красноармейцев, которых после некоторого обучения поставили в строй.

Вскоре произошло событие очень радостное, но имевшее большое влияние на уклонение в неправильную сторону.

23–24 декабря была взята Пермь войсками Сибирской армии, операция была проведена среди лютых морозов с малыми для нас потерями и дала блестящие результаты.

Это явилось как бы компенсацией за потерю Уфы и показало, что работа над созданием армий идет успешно. Запасы, взятые в Перми, склады и военные заводы давали, кроме того, возможность пополнить многие пробелы в снабжении наших войск. А эта сторона, невзирая на всю проявленную энергию и работу, оставляла желать много лучшего. Не говоря уже о том, что наше воинство было одето так разнообразно, как великое ополчение 1613 года, многого прямо не хватало такого, без чего жизнь и служба становились невозможными; было мало полушубков, валенок и даже шинелей, чувствовался острый недостаток в винтовках и патронах.

На Сибирскую армию щедро даны были награды. Генералы Гайда и Пепеляев получили чины генерал-лейтенанта и Георгии 3-й степени; многие из офицеров были произведены в следующие чины, причем Гайда, начавший с этих пор проявлять большую самостоятельность, отдавал иногда приказы о производстве прямо из поручиков в подполковники.

Штаб-квартира Сибирской армии была в Екатеринбурге. Это центр горнопромышленного Уральского района, население которого отличается довольно большой зажиточностью, сохраненным крепким семейным укладом, религиозностью, монархическим настроением, честностью и в большинстве прямым, хотя и нетвердым характером; это не был материал для большевиков. Наоборот, с первого дня восстания местные жители присоединились к белым и шли целыми селами и волостями в новую армию адмирала Колчака.

Одним из ярких примеров этому служат знаменитые Ижевская и Воткинская дивизии, составленные целиком из рабочих двух больших заводов этих названий и примкнувших к ним волостей; эти дивизии до сих пор борются против большевиков в Забайкалье, пройдя пешком через Урал и Сибирь более 4 тысяч верст.

Все эти простые и хорошие русские люди были поставлены после революции перед свершившимся фактом крушения старого порядка, прежних устоев и перед задачей искания нового, лучшего. В своей доверчивости они шли вначале за тем, кто умел и брал на себя смелость громче и красивее говорить, беззастенчивее обещать. Все это было учтено социалистами-революционерами, которые еще с 1917 года много работали над пропагандой в этом крае. Выметенные отсюда большевиками, они теперь, после освобождения Урала, устремили опять на него свои усилия и попытались снова раскинуть здесь свою сеть.

Не знаю, какими путями – пользуясь ли старыми связями с Чехословацким национальным комитетом или играя на чрезмерном честолюбии Гайды, но им удалось проникнуть и в его армию; были введены партийные работники в самый штаб, среди них такой, как известный затем по Владивостокскому и Иркутскому восстаниям штабс-капитан Калашников. Они сумели захватить в свои руки целиком осведомительный отдел, важный тем, что он заведовал всей информацией, имел в своих руках типографии и все средства пропаганды.

И отсюда поплелась сеть по всей Сибирской армии. Исподволь, весьма искусно, тщательно и скрытно для постороннего глаза шла эта подготовка. Те генералы и высшие чины гражданской администрации, которые боролись против этой преступной работы, устранялись с пути под разными предлогами, включительно до клеветы и подстроенных обвинений; так было с екатеринбургским губернатором, затем так же был убран начальник военно-административного отдела Сибирской армии генерал Домонтович, работавший в Екатеринбурге с первых дней восстания.

Пробовали эсеры провести такой же план и в Западной армии, но в самом начале, в середине мая удалось их попытки совершенно искоренить. Эта подпольная деятельность эсеров дала свои плоды гораздо позднее и обратила военные неуспехи фронта в полную катастрофу армии, привела к разгрому всего дела, возглавляемого адмиралом А. В. Колчаком. Теперь же в начале его блестящего и полного надежд периода они, как мыши, подтачивали и буравили тот корабль, на который забрались сами, спасаясь от разбушевавшейся стихии бурного и взбаламученного ими же русского моря.

Все люди на этом корабле были заняты одной мыслью и одним делом, как вернее и лучше привести его в гавань государственности. Работа кипела, и на всем пространстве беспредельной Сибири, от Урала до Владивостока, творилось самое нужное дело, создание армии. Офицерство снова понесло на служение Родине свои жизни, свою кровь и все свои силы. Как показала весна и быстрое движение на Волгу, эти жертвы и усилия были направлены недаром.

Да, так показали весна, и лето, и осень 1919 года. Но после того наступила зима и вместе с нею крушение всего большого дела, величайшая катастрофа, какую когда-либо испытывала Русь. В числе многих причин, вызвавших ее, была полная отчужденность тыла от фронта, полное несоответствие работы в тылу.

В военной науке существует очень правильное положение, что ошибка, допущенная в стратегическом разворачивании, труднопоправима до конца кампании. Это положение применимо и в деле организации, особенно при устройстве заново большого разрушенного государственного организма.

Подходя к описанию, как устраивалась и налаживалась работа центральных аппаратов в Омске, необходимо указать на допущение одной кардинальной ошибки, начатой еще блаженной памяти директорией и ее ставкой, ошибки, принятой, как бы по наследству, и новой властью, допущенной дальше ею при новой работе.

Для бедной и неустроенной Восточной России начали создавать аппарат во всероссийском масштабе; строились те многоэтажные постройки министерств, департаментов и управлений, которые рухнули в феврале – сентябре 1917 года в Петрограде.