Константин Сахаров - Белая Сибирь. Внутренняя война 1918-1920 гг.

Вся армия была оскорблена этим приказом. От многих начальников поступили рапорты с просьбой оградить армию от приемов натравливания на офицеров и от незаслуженных оскорбительных обвинений. Генерал Ханжин вновь послал верховному правителю телеграмму с просьбой уволить его в отпуск для поправления здоровья.

Гайда, надо сказать правду, пытался остановить развал и отступление своей армии; он даже выехал там на фронт со своим «бессмертным» батальоном, но за ним потянулись туда же и эсеры, окружавшие его к этому времени тесным кольцом. И их преступная работа пошла уже в открытую. Результаты не заставили себя ждать. «Бессмертный батальон имени Гайды» перешел на сторону большевиков одним из первых, вслед за тем это печальное явление повторялось почти ежедневно на различных участках всего фронта Сибирской армии. Неудача ее вместо обещанных легких успехов подействовала удручающе на население и войска, а усилившаяся пропаганда социалистов, эсеров и большевиков, ввергла массы снова в нервное состояние, полное волнений и брожения. Этим и объясняются все измены воинских частей и переход некоторых из них на сторону красных. И все это происходило как раз в то время, когда внутреннее положение в соседней Западной армии становилось все прочнее, чисто народное движение против большевиков увеличивалось там с каждым днем.

Сибирская армия, так недавно еще сильная и многочисленная, таяла и исчезала. Кроме указанных выше причин, много способствовало этому безостановочное отступление, почти без попыток образовать резервы и переходом в наступление остановить натиск красных. Без боев была оставлена Пермь с заводами, с потерей огромного количества ее снабжения, складов, с потерей всей нашей речной флотилии. Эта безнадежность действовала на сибирские части все хуже и хуже.

В эти дни верховный правитель решил устранить от командования Гайду и заменить его генералом Дитерихсом. Гайда пытался противодействовать, выступить снова, не подчиниться. Тогда адмирал Колчак издал приказ об увольнении Гайды в отставку с лишением его русского мундира. В командование Сибирской армией вступил генерал Дитерихс. Но вместо того чтобы энергичными мерами остановить отступление и развал Сибирской армии, заняться организационной работой для усиления ее боеспособности, – был начат ряд мер, направленных на коренную ломку всего аппарата армий, ведших борьбу на фронте.

С отходом Сибирской армии на севере большевики получили возможность устремиться оттуда через Уральские горы и ударить в правый фланг Западной армии, их целью было отрезать нашу линию сообщений, железную дорогу в тылу, примерно между станциями Аша-Балашовская и Златоустом. Этим две армии, Западная и Южная, ставились бы в безвыходное положение.

3-й корпус под натиском значительных сил красных начал отходить в глубь Уральских гор, ведя упорные бои и неся большие потери. Как раз в это время прибыл на станцию Бердяуш генерал Дитерихс и привез приказ верховного правителя, которым генералу Ханжину давался отпуск, согласно его просьбе, а командование Западной армией возлагалось на меня.

В трудное время и тяжелые дни вступил я в командование. Надо было принимать меры для спасения положения на фронте, еще более необходима была спешная работа для сохранения боеспособности армии. Все время моего командования на фронте я стремился проводить ту, единственно возможную, по-моему, систему управления, которая давала результаты и вне которой нет жизненной связи между командованием и войсками. Промежуточным аппаратом для этого служат различные штабы; каждый штаб должен работать как хорошо слаженный и исправный механизм; главным руководящим стимулом может быть только один, оправдывающий самое существование этого промежуточного аппарата, – штаб не самодовлеющая величина, он существует лишь для службы войскам, вся деятельность его должна быть направлена только на полезное и необходимое для войск; вне этого не должно быть ничего. Отсюда определяются его размеры, программа его работы и самый характер ее. Все строевые начальники, до самых высших, обязаны руководить деятельностью штаба и управлять с его помощью войсками, бывая, однако, возможно чаще на местах, не жалея сил и времени на то, чтобы быть среди войск всюду и всегда, а особенно в дни серьезных боев.

Приняв армию, я проводил больше половины своего времени среди войск передовой линии, для быстроты передвижений пользуясь автомобилями. Так я получал действительное впечатление о своих войсках, деля с ними их трудности, а иногда и опасности боев, знакомясь со всеми хорошими и плохими сторонами. Зная истинное состояние частей, можно было увеличивать их боеспособность, укреплять в них веру в наше дело и в успех его. Этим же путем я узнавал и условия жизни местного населения, их настроения и надежды. Живое слово, ознакомление на местах и контроль – главные условия успеха всякой работы.

Объезд всех трех корпусов Западной армии дал мне уверенность в полной возможности иметь этот успех, а также показал те недочеты, которые требовалось устранить теперь же. Части представляли, в сущности, не вполне еще готовые и слаженные организмы, иногда с очень ненормальными отклонениями; так, например, за время весенней операции и при отступлении выросли неимоверно войсковые обозы, в одном только 32-м Прикамском полку было свыше 2 тысяч повозок. Можно представить, какое огромное количество бойцов отвлекалось этим из строя, какой величины хвост связывал все маневры и боевые действия. Бороться с этим можно было, только бывая на местах, одновременно контролируя и сейчас же исправляя; бумажные приказы оставались всегда неисполняемыми или неисполнимыми. Естественно, что прежний способ приучил строевых начальников отписываться, смотреть на полученный приказ как на простой лоскут бумаги. Надо было искоренить и этот взгляд, нигде не допустимый, на приказ; сделать это можно было только одним способом, отдавая вполне выполнимые приказы, вызываемые самой жизнью, и следя за точным исполнением их без проволочек и отступлений.

Затем назрела необходимость урегулировать офицерский вопрос; надо было исправить ошибки Главного штаба, задержавшего почти все производства офицеров действующей армии; получив право, как командующий армией, производить в чины до капитана включительно, я делал это на местах, бывая в частях, производя офицеров иногда во время самых боев. Адъютант записывал, по возвращении отдавал записи в штаб, и приказ выходил через несколько дней, без всякой волокиты.

При всех поездках я узнавал подлинное, ничем не прикрашенное настроение и своих войск, и масс населения. Помню посещение Саткинского завода, обладавшего почти самыми крупными на Урале чугунолитейными печами. Поговорив о положении завода с директорами, я пошел в большое помещение, полное собравшимися рабочими, и спросил, какие у них есть нужды.