Константин Сахаров - Белая Сибирь. Внутренняя война 1918-1920 гг.

Напрасно добивались этого рыцаря современной Франции к прямому проводу весь вечер и всю ночь; ему было некогда, он стремился из Иркутска дальше на восток. Но, без сомнения, причина этого наглого отказа была другая: все эти радетели русского счастья считали теперь свою роль оконченной, игру доведенной до конца; они, тайно поддерживавшие все время социалистов, теперь вошли с ними в самое тесное содружество и помогали им уже в открытую, чтобы разыграть последний акт драмы – предательство армии и ее вождя.

Представитель Великобритании генерал Нокс со своими помощниками был уже в это время во Владивостоке. Жанен спешил за ним и, рассыпаясь в учтивостях, послал ряд телеграмм, что он умоляет адмирала Колчака, для его же благополучия, подчиниться неизбежности и отдаться под охрану чехов; иначе он, Жанен, ни за что не отвечает. Как последний аргумент, в телеграмме Жанена была приведена тонкая и лживая мысль-обещание: адмирал Колчак будет охраняться чехами под гарантией пяти великих держав. В знак чего на окна вагона, единственного, куда был переведен адмирал с его ближайшей свитой, Жанен приказал навесить флаги, великобританский, японский, американский, чешский (?!) и французский.

Конвой верховного правителя был распущен. Охрану несли теперь чехи. Но понятно, это была не почетная охрана вождя, а унизительный караул пленника.

Боевая армия находилась теперь еще дальше, корпуса ее только были направлены к занятому мятежниками Красноярску, никаких определенных известий о том, в каком состоянии армия, каких она сил, что делает, не было; кажется, руководители тылового интернационала, представители Антанты и заправилы-социалисты считали, что армии уже не существует.

В тылу, в Иркутске и Владивостоке, эсеры, вновь выползшие теперь из подполья, как крысы из нор, захватили власть в свои руки.

Только в Забайкалье была сохранена русская национальная сила. Но когда атаман Семенов двинул свои части на запад, чтобы занять Иркутск и выгнать оттуда захватчиков власти – эсеров (среди которых опять три четверти были из племени обрезанных), то в тыл русским войскам выступили чехословаки, поддержанные 30-м американским полком, и разоружили семеновские отряды. Вследствие этого части Иркутского гарнизона, оставшиеся верными до конца, не могли одни справиться с чехами и большевиками; под командой генерала Сычева они отступили в Забайкалье, когда выяснилось, что оттуда помощь прийти не может.

Поезд с вагоном адмирала Колчака и золотой эшелон медленно подвигались на восток. На станции Черемхово, где большие каменноугольные копи, была сделана первая попытка овладеть обеими этими ценностями. Чешскому коменданту удалось уладить инцидент, пойдя на компромисс и допустив к участию в охране Красную армию из рабочих.

Когда подъезжали к Иркутску, тот же чешский комендант предупредил некоторых офицеров из свиты адмирала, чтобы они уходили, так как дело безнадежно. По словам сопровождавших адмирала лиц, чувствовалось, что нависло что-то страшное, молчаливое и темное, как гнусное преступление. Верховный правитель, увидев на путях японский эшелон, послал туда с запиской своего адъютанта старшего лейтенанта Трубчанинова, но чехи задержали его и вернули в вагон.

Японцы не предпринимали ничего, так как верили – это я слышал спустя полгода в Японии – заявлению французского генерала Жанена, что охрана чехов надежная и адмирал Колчак будет в безопасности вывезен на восток.

Поезд с адмиралом был поставлен в Иркутске на задний тупик, и в вагон к верховному правителю вошел чех-комендант.

– Приготовьтесь. Сейчас вы, господин адмирал, будете переданы местным русским властям, – отрапортовал он.

– Почему?

– Местные русские власти ставят выдачу вас условием пропуска всех чешских эшелонов за Иркутск. Я получил приказ от нашего главнокомандующего генерала Сырового.

– Но как же, мне генерал Жанен гарантировал безопасность. А эти флаги?! – показал адмирал Колчак на убого висевшие флаги – великобританский, японский, американский, чешский и французский.

Чех-комендант потупил глаза и молча в ответ развел руками.

– Значит, союзники меня предали! – вырвалось у адмирала.

Через минуту в вагон вошли представители социалистической думы Иркутска, в сопровождении конвоя из своих революционных войск.

Верховный правитель был им передан чехами, в сопровождении нескольких адъютантов адмирала Колчака повели пешком через Ангару в городскую тюрьму. С ним же вели туда и премьер-министра В. Пепеляева, который так все время ратовал за эту общественность и своими руками рубил дерево, на котором сидел.

Узнав об аресте верховного правителя, правильнее – о предательстве, японское командование, располагавшее в Иркутске всего лишь несколькими ротами, обратилось с протестом и предъявило требование об освобождении адмирала Колчака. Но их голос остался одиноким, – ни Великобритания, ни Соединенные Штаты, ни Италия их не поддержали; силы японцев здесь были слишком малы, и они, не получив удовлетворения, ушли из Иркутска.

Социалистическая дума города Иркутска торжественно объявила, что она берет на себя всю полноту государственной российской власти и назначает Чрезвычайную следственную комиссию для расследования преступлений верховного правителя адмирала Колчака и его премьер-министра В. Пепеляева, виновных «в преследовании демократии и в потоках пролитой крови».

В то же время, опасаясь русской армии, эта кучка инородцев-интернационалистов начала спешно фабриковать свою революционную армию. Во главе был поставлен штабс-капитан Калашников, партийный эсер, бывший долго в штабе Сибирской армии Гайды. Товарищ Калашников поспешил отдать ряд громких приказов об отмене погон, титулования, о введении обращения «гражданин полковник, гражданин капитан» и начал собирать силы, чтобы ударить с востока по нашей боевой армии.

От надуманного плана дать большевицкой армии генеральное сражение на линии Томск – Тайга пришлось отказаться, так как 1-я Сибирская армия Пепеляева почти целиком снималась со счета. Части ее, находившиеся в Томске, теперь с приближением красных выступили против белых в открытую по приказу своих новых вождей с лозунгом: «Долой междоусобную войну!» Новыми вождями явились те же подпольные комитеты эсеров с присоединившимися к ним старшими офицерами сорта Пепеляева, генерала Зиневича, полковника Ивакина. Строевое офицерство и солдаты в большинстве были обмануты и шли за новым лозунгом, потому что не видели другого выхода. Но те части 1-й Сибирской армии, которые присоединились к боевому фронту, вошли в него в районе Барнаул – Новониколаевск, остались до конца верными долгу.