Станислав Десятсков - Когда уходит земной полубог

Роман честно сказал, что Чириков выручил его драчун под Минском, и потому как они оказались отрезаны От своего полка, то пришлось стать под команду Луки Степановича как старшего командира.

— Ты вот что, это забудь! — неожиданно для Романа мелким бесом засуетился светлейший. — Коли спросят, отвечай, что я сам приказал тебе с Чириковым к Берёзе Сапежинской идти. Понял? — Он строго воззрился на офицерика.

— Понял! — преданно округлил глаза Роман, хотя, по правде говоря, ничего не понял. А Меншиков довольно потирал руки после ухода офицера. Теперь он мог сказать, что и его драгуны бились в рядах команды Чирикова.

Тем же вечером на большой консилии господ министров и генералов фельдмаршал Шереметев важно спросил светлейшего:

— Ведаешь ли ты, Александр Данилович, что шведы после Березины и другим знатным пасом, через реку Друть, овладели? Чириков мне о том доносит...

— Да что чирикает твой Чириков! — взорвался вдруг Александр Данилович огненной петардой. — Ко мне только мой офицер прискакал, поручик Корнев, и о том же Донёс. Его драгуны, господин фельдмаршал, всё время твоему Чирикову подмогу оказывали! Хотите, я его на совет позову? — И светлейший махнул рукой своему адъютанту.

Так впервые в жизни Роман оказался на совете столь знатных господ. Он поведал генералам, как бились они на Березине, делали затем засеки на белыничской дороге, удерживали переправу на Друти.

— Чаю, на добрых три недели Лука Степанович задержал шведа! — закончил он свой рассказ.

— Не Чириков задержал шведов, а Корнев с Чириковым! — резко вмешался здесь Александр Данилович. И, обращаясь к членам совета, улыбнулся: — Конечно, Корнев ещё молод, но офицер отважный, прошёл через Польшу и Саксонию, да и на Берёзе добро сотворил. Думаю, достоин быть ротмистром!

От этой нежданной похвалы светлейшего Роман даже покраснел — он-то думал, что его ждёт жестокий разнос за отрыв от полка.

— Ежели ты, Александр Данилович, фитюльку-поручика в ротмистры производишь, то я своего Луку Степановича попрошу государя через чин представить прямо в полковники! Его заслуга в том, что задержал он шведа на три недели и нам на обороты неприятельские очи открыл! — шумно вздохнул грудью дородный и представительный военный, в коем Роман узнал фельдмаршала Шереметева.

— Полно вам, господа, ссориться! — сердито вмешался в начавшуюся было перебранку подканцлер Головкин, — Швед-то ныне прямо к днепровским переправам идёт. И где мы его остановим?

— За речкою Бабич, у сельца Головчино! — сердито показал на карте фельдмаршал. — После того, как учёные немцы Александра Даниловича проморгали все знатные переправы на Березине и Друти, перед Днепром единая речонка и осталась — Бабич!

Меншиков кивком согласился с фельдмаршалом. Да и что можно было возразить, коли до Днепра и впрямь не осталось боле ни одной крепкой позиции. И генеральский консилиум порешил задержать шведа на переправе у Головчина.

Меншиков после совета подошёл к Роману с великой лаской, полуобнял, сказал по-отечески:

— Побольше бы мне таких драгунов, как ты, Корнев! Поздравляю тебя с ротмистром! Сегодня же отпишу о тебе государю!

Так Роман увидел, что получать чины можно не только за подвиги в баталиях. Главное — оказаться в нужном месте в нужный момент, или, как любил говаривать сам светлейший, «улучить час и поймать фортуну за хвост». Впрочем, самому Роману как честному солдату присказка светлейшего не очень понравилась. Он-то знал истинную цену солдатского пота и крови. И на таких честных офицерах, как Роман и майор Чириков, и держалась петровская армия. Без них не было бы славных викторий под Лесной и Полтавой.

Когда иные современные историки Украины пишут о начале XVIII века «украинская старшина», то пишут намеренно ошибочно. Точно следует писать «гетманская старина», поскольку Украины как единого целого в то время не было. Была «гетманщина»: небольшой край, включающий Киевщину, Полтавщину, Сумщину и Черниговщину; была Слободская Украйна — нынешние Харьковская и Луганская области — русские земли, переданные ещё в XVII веке московским правительством для расселения украинских мужиков, бежавших из-под злого панского ига и от татарских набегов; была Правобережная Украйна, Галиция и Волынь, входившие в состав Речи Посполитой, и были, наконец, южные степи, по которым кочевали татарские орды, подчинявшиеся крымскому хану, вассалу Османской империи. Между гетманщиной и южными степями у днепровских порогов лежала Запорожская Сечь, в которую собиралась вольница со всех частей Украйны. Словом, всё в этом огромном крае ещё не отстоялось, не определилось, не вылилось в единые государственные формы. Неудивительно, что Украйной управляли тогда и из Москвы, и из Варшавы, и из Бахчисарая, и из Стамбула. Была, правда, своя малая власть и в гетманском Батурине, вокруг которого и кормилась гетманская старшина.

Сама старшина не была чем-то однородным. Рядом с сотниками и полковниками, коренными украинцами, такими, как невинные страдальцы Кочубей и Искра, мы видим выбившихся наверх людей самого разного роду-племени, выходцев из самых разных стран и весей. Особенно много в Батурине их объявилось при мелкопоместном шляхтиче Яне Мазепе, когда он стал гетманом.

Мазепа охотно принимал, наделял знатными именьями и зачислял в свой двор и беглых шляхтичей из Речи Посполитой, и наёмных немецких ландскнехтов, и людей самого тёмного происхождения из Молдавии и Валахии. Так появились в окружении Мазепы все эти Герцики, Чечели, Кенигсеки. За хорошие деньги они всегда готовы были служить самому сильному. Осенью 1708 года многие из них сочли, что ныне всех сильней и удачливей шведский король Карл XII, и потому охотно пошли за Мазепой, перебежавшим на сторону короля. Однако когда уже зимой 1708/09 года выяснилось, что весь украинский народ поднялся против шведов и изменника-гетмана, то один за другим знатные паны полковники и старшина помельче стали отходить от Мазепы и перебегать к новому гетману, Скоропадскому. Выделенные самим Петром I передовые конные команды Чирикова и Ушакова должны были перенимать этих беглых, снимать с них допрос и переправлять в царскую ставку.

Среди первых перебежчиков явились миргородский полковник Даниил Апостол и полковник компанейцев Кгалаган. Оба они передали царю устное предложение Мазепы: улучить час, внезапно захватить короля Карла и доставить его в русский лагерь. Пётр рассмеялся на это предложение и спросил, почему Мазепа не написал об этом открыто. Впрочем, от коварного изменника всего можно было ждать. Вскоре двойная и даже тройная игра старого гетмана подтвердилась.