Фаина Гримберг - Семь песен русского чужеземца. Афанасий Никитин

— Да, — отвечал юноша. — Скоро я подымусь вновь, принесу новые одеяла... — И он ускорил шаг, что было естественно для человека, несущего тяжкую ношу.

Он шёл открыто, и никто из попадавшихся ему навстречу слуг не остановил его. Открыто вышел юноша к воротам, где его весело приветствовали стражники, знакомые ему. Они решили, что молодому рыбаку отдали старые одеяла и ветхие циновки.

— Что, теперь твоё логово сделается богатым? — добродушно дразнили они идущего.

— О да! — коротко отвечал он, на этот раз не остановившись.

А стражники дворцовых ворот посмеивались:

— Беги, скорее беги! Не то передумают и отнимут у тебя это жалкое тряпьё!..

Микаил воспользовался советом и ещё убыстрил свои шаги.

В безлюдном месте на берегу он отдохнул и посмотрел, жив ли его пленник. Айуб шумно дышал носом. Глаза его были закрыты. Микаил отнёс его туда, где прятал свою лодку. Дождавшись темноты ночи, юноша уложил на дно лодки связанного и вышел в открытое море. Морская дорога вела его туда, где стоял на якоре большой корабль. За прошедшие дни корабль двигался в волнах, приставал к безлюдным местам берега, и теперь надо было отыскать его. Однако Микаил, уверенный в себе, справился с этой задачей.

Он постучал поднятым веслом о борт условленное число раз, и тотчас ему помогли взобраться на палубу. Верный Хамид-хаджи приветствовал его с большой радостью.

— Пусть спустятся в мою лодку и подымут связанного пленника! — приказал царевич, переводя дыхание.

— Хвала Аллаху! Ты схватил предавшего честь и верность! — воскликнул Хамид-хаджи.

— Да! — был ответ царевича.

Связанного Айуба подняли на палубу.

— Развяжите его! — отдал приказ Микаил.

— Ты не опасаешься его возможного бегства? — спросил верный слуга и воспитатель.

— Тело моё, мои руки и ноги ещё способны к быстрому передвижению в воде. Пальцы моей правой руки ещё способны направлять остриё кинжала в цель! Развяжите моего пленника!

Приказ царевича исполнили и освободили связанного. Айуб сел, опираясь на руки, заведённые назад, и вдохнул воздух моря. Микаил и Хамид-хаджи смотрели на него пристально и приметили, что лицо его тёмное прояснилось невольно.

— Мне кажется, я понял твои замыслы об этом человеке, — тихо сказал Хамид-хаджи своему воспитаннику и господину.

Далее Микаил отдал приказ вымыть пленного, сбрить его бороду, остричь волосы, дать ему хорошую одежду, вкусно накормить и усладить его слух музыкой и пением. Корабль шёл в открытом море, подняв паруса...

Айуба умыли и одели. Затем отвели в самое просторное из внутренних помещений корабля, усадили на шёлковые подушки, подали роскошно приготовленную пищу. Он не произносил ни слова. Теперь глаза его раскрылись широко, лицо всё более и более оживлялось. Вошли слуги, играющие на многих инструментах и поющие. Облокотившись на подушки, Айуб прищёлкивал пальцами в такт пению, сопровождавшемуся сладчайшей музыкой. Микаил вошёл и сел рядом с ним. Царевич не переменил одежды, по-прежнему на нём была простая рубаха, а набедренная повязка оставляла открытыми его ноги. Айуб склонился ниц. Музыканты и певцы смолкли.

— Играйте и пойте, но чуть потише, — приказал Микаил. — А ты, Айуб, не должен лежать у моих ног.

— О, я и этого не достоин, повелитель мой!

— Сядь по-прежнему. Я пришёл сюда слушать музыку и пение, я хочу отдыха после того, что мне удалось совершить.

Айуб сел на подушки снова и проговорил:

— Деяния твои удивительны и достойны воспевания, о мой господин и повелитель...

— Совсем ещё недавно ты говорил со мной иначе. Ты не наклонен был к почтению. Ты был горд и дерзок, — бросил Микаил задумчивые слова.

— Я чувствую перемену в себе...

Микаил сделал Айубу знак молчать, и некоторое время оба в молчании взаимном слушали звучание музыкальных инструментов и певческих голосов...

Микаил подозвал слугу, стоявшего со сложенными руками у двери в готовности действовать, исполняя приказы господина, и велел ему передать приказ капудану направить корабль ближе к берегу. Слуга тотчас удалился.

— Возможно, ночью мы бросим якорь в хорошем безлюдном месте, где есть пресная вода, — обратился царевич к Айубу, словно тот являлся его доверенным приближённым, с которым возможно делиться своими замыслами.

Айуб наклонил почтительно голову в новой шёлковой чалме, но казался изумлённым. Микаил глянул на него зорко и отвёл глаза.

— Не выйдешь ли ты со мной на палубу, здесь душно мне сделалось, я снова хочу вдохнуть морской воздух, — сказал царевич Айубу.

Тот поспешил подняться на ноги. Музыканты замолкли было, но Микаил велел им продолжать играть и петь.

На палубе Микаил и Айуб встали рядом и, вдыхая воздух моря, смотрели на тёмные волны. Внезапно Айуб заговорил:

— Прости меня, недостойного твоих милостей, о мой господин и повелитель! Я всё пытаюсь понять, отчего ты настолько милостив ко мне?

— Я всего лишь не желаю, чтобы ты предстал перед моим отцом, правителем Рас-Таннура, в обличье изнурённого дервиша. Пусть он увидит тебя сильным и здоровым, и таким же осудит...

— Но ведь он осудит меня на казнь?

— Ещё недавно ты с большим равнодушием предлагал мне убить тебя...

— Отчего ты не переменил одежду, о мой господин и повелитель?

— Сейчас у меня нет желания переменять одежду. И острый кинжал со мной. Я только выбросил камень. Стражи дворца, где ты провёл столько лет, остались далеко; оглушать же тебя ударом камня я не намереваюсь.

— Ты повелел дать мне прекрасную одежду, но не позволишь ли ты мне сейчас поравняться с тобою в скромности одеяния?..

Микаил сделал движение головой, означающее согласие, но при этом не смотрел на Айуба.

Тот поспешно снял с себя красивую одежду и также остался в рубахе и в набедренной повязке...

— Мне кажется, я напрасно подумал дурно об отце злосчастной жены моего покойного брата, — сказал царевич, — несомненно, старик желал, чтобы ты понёс наказание. Что может быть страшнее многих лет заточения, безысходного одиночества?

— Смерть может быть страшнее! — вырвалось невольно у Айуба.

Микаил не смотрел на него.

— Мы близимся к берегу, и кругом темнота, — сказал Микаил.

И вдруг Айуб резким и сильным движением взметнул своё тело и прыгнул за борт. Мгновение — и он уже плыл к берегу, широко загребая руками. Но Микаил бросился следом за ним и преследовал его в воде.

Слуги хотели броситься на помощь своему господину, но их остановил Хамид-хаджи:

— Стойте на месте. Пусть свершит царевич то, что должно свершиться. И лишь после того придёте вы ему на помощь...

Но Хамид-хаджи вглядывался в волны с большою тревогой.

Микаил настиг Айуба, теперь они боролись в воде. Айуб пытался схватить Микаила за шею, нагнуть его лицом в воду, лишить дыхания и утопить. Но царевич успел выхватить кинжал и вонзил его в грудь Айуба, под левый сосок, обнажившийся, когда в пылу борьбы Микаил порвал на Айубе рубаху. Остриё кинжала вошло в сердце Айуба.