Екатерина Мелентьева - Бартоломе де Лас-Касас защитник индейцев

Из окон кареты с любопытством выглядывали два румяных мальчишеских лица. Еще бы, ведь Бартоломе и Леон впервые выезжали из родного города в такое дальнее путешествие: их путь лежал в Саламанку, в университет!

Бартоломе и Леон были давними друзьями. Леон — круглый сирота, племянник каноника Андреса Бернальдеса, вместе с Бартоломе готовился к вступительным экзаменам. Менее чем час назад судья дон Франсиско Педро де Лас-Касас и каноник Бернальдес давали последние наставления лисенсиату [2] Лисенсиат — ученая степень. Хуану де Маркосу, который сопровождал мальчиков.

— Прошу вас, лисенсиат, соблюдать сугубую осторожность, ибо перемирие с маврами окончено. Страна находится в состоянии войны. Мавры часто тревожат набегами пограничные селения, — сказал дон де Лас-Касас.

— Наш путь лежит в стороне от границы, сеньор, — ответил Маркос. — До крепости мавров Альхамы добрых десять лиг.

— У нас есть оружие! — воскликнул Бартоломе, и его черные глаза загорелись. — И мы, потомки доблестного Сида, не уроним чести кастильцев!

Дон де Лас-Касас погрозил ему пальцем и сказал Леону:

— Ты старше моего сына, Леон, почти на два года, и я верю, что будешь ему братом. Хотя Бартоломе на днях исполнилось пятнадцать лет, иной раз он говорит и поступает, как неразумное дитя, — и отец потрепал сына по темной, коротко остриженной голове.

Мальчики промолчали, но с тайной гордостью погладили короткие шпаги, врученные им при отъезде. Что скрывать, опасная стычка с маврами казалась им весьма увлекательной!

— Надеюсь, что ничего не случится, — возразил лисенсиат. — Благодарение богу и заботам досточтимого сеньора Лас-Касаса — мы снабжены хорошей вооруженной охраной и быстрыми лошадьми!

Когда Севилья осталась позади, лисенсиат сказал:

— Отличная погода, мои юные коллеги! Это хорошее предзнаменование для нашего путешествия!

Он славный, этот лисенсиат Маркос, и прекрасно понимает состояние своих спутников. Хотя уже прошло более десяти лет, как Хуан Маркос окончил университет, все же отъезд из родного дома никогда не забывается.

Покачивание кареты убаюкало лисенсиата. Он спит, и с его лица долго не сходит улыбка.

Вот они проезжают первую придорожную венту [3] Вента — постоялый двор, гостиница. . Около нее — большой караван. Множество мулов нагружено тюками, бочками, а иные оседланы для всадников. Шум, крики, лай собак, хлопанье бичей поразили Бартоломе и Леона. Высунувшись из кареты, они с интересом наблюдали за караваном.

— Вероятно, мы уже проезжаем венту «Черный вепрь», — сказал, зевнув, проснувшийся лисенсиат. — О, да здесь большой караван. Уверен, что тут есть и студенты, которые, как и мы, направляются в Саламанку.

И действительно, в пестрой и шумной толпе купцов и погонщиков можно было увидеть несколько юношей в традиционной одежде студентов — в черном ферреруэло — коротком плаще с воротником без капюшона; на голове у студентов были черные береты.

— А почему они едут с караваном? — спросил Бартоломе у лисенсиата, когда вента осталась позади и только облако пыли клубилось за каретой.

— Путешествие по нашим дорогам не безопасно. И вот небогатые студенты, которые не могут, как мы, ехать в карете или верхом в сопровождении вооруженных слуг, вынуждены присоединяться к торговым караванам.

— Но ведь это очень медленно, — заметил Леон.

— Вы правы, но зато не так страшно нападение мавров или разбойников.

— Разве тут есть и разбойники? — у Бартоломе загорелись глаза.

— К сожалению!.. Бродяги, воры и беглые каторжники — весь этот сброд частенько собирается в шайки и грабит на дорогах. Конечно, у бедных студентов, кроме их мулов и плащей, нечего взять, но разбойники не брезгуют и этим.

После короткого отдыха и ужина в Кордове путники двинулись дальше. Бартоломе и Леон были огорчены, так как хотели посмотреть этот старинный город.

— Летом вы поедете на каникулы в Севилью и тогда сможете полюбоваться Кордовой. А теперь надо спешить, ибо через три недели у вас экзамены, — резонно возразил лисенсиат.

После равнинной Кордовы начинались горные дороги Сьерры-Морены. Отдохнувшие лошади бодро бежали вперед, с гор веяло вечерней прохладой. Даже у лисенсиата прошел сон, и он рассказывал юношам о своих путешествиях по Испании.

— Сеньор Маркос, — обратился старший из слуг к лисенсиату, — где прикажете располагаться на ночлег?

— Я думаю, Мануэль, что мы дотемна доедем до венты дядюшки Гардуньи «Скала влюбленных»?

— Да, сеньор, — ответил Мануэль. — До захода солнца еще хороший час, а до «Скалы влюбленных» менее трех лиг.

Дорога становилась настолько крутой, что лошади с трудом одолевали каждый подъем. Наступала ночь. Было тихо и безветренно. Багровая луна лишь ненадолго показалась на небе, но вскоре она исчезла в черных тучах, медленно наплывавших с запада.

— Пресвятой Христофор, ну и кромешная тьма! — кучер остановил карету. — Надо зажечь фонари, а то попадем невзначай в овраг!

Он зажег толстые свечи и снова сел на козлы.

Лисенсиат послал двух слуг вперед:

— Скажите, чтобы нам приготовили комнаты. Боюсь, что после полуночи старый Гардунья так крепко заснет за своими дубовыми воротами, что его и бомбардой [4] Бомбарда — старинная пушка, стреляющая каменными ядрами. не разбудишь! Не остаться бы нам без ночлега…

Карета въехала в узкое ущелье с черными отвесными скалами. Начали падать редкие капли дождя. По временам вспыхивали далекие молнии. Слышались глухие раскаты грома. Лисенсиат заметно беспокоился, поглядывая на извилистую дорогу, слабо освещенную светом фонарей.

— А я люблю грозу! — весело сказал Бартоломе. — Помню, дома сестра, тетя Анхела, все служанки всегда прятали головы в подушки при первом ударе грома. А я выбегал во двор, размахивал своей деревянной шпагой и воображал себя Сидом, поражающим мавров:

Леон тотчас же подхватил:

Задул резкий ветер. Частые вспышки молний рассекали небо, казалось, над головой путников. Раскаты грома напоминали непрерывную канонаду из множества бомбард. Сплошные потоки воды обрушивались в ущелья между скалами, срывая за собой камни. Карета остановилась. Кучер, ругаясь, слез с козел и накрыл дрожащих лошадей попонами. Дождь лил не переставая, но гроза уходила на восток…

— Не пора ли нам попробовать поехать, Хорхе? — спросил лисенсиат кучера.

— И я думаю то же, сеньор. Не стоять же нам тут до второго пришествия, — и кучер снял с лошадей попоны. Карета медленно, то и дело останавливаясь, двинулась по размытой дороге.