Эптон Синклер - Агент президента

Труди Шульц проводила сеансы с мадам, и на последнем из них появился Захаров, объявив о своей собственной смерти, как только она произошла, и перед тем, как газеты с новостями появились на улицах Парижа. Поэтому, естественно, у Ланни была мысль: "Труди может прийти ко мне". Одним из первых его дел при приезде домой стало пригласить мадам в свою студию и усадить ее комфортно в кресле, а затем ждать с карандашом наготове над блокнотом.

Но, увы, это была не Труди, а только Захаров, нежеланный незваный гость в этот момент. Но Ланни не должен это показывать. Ни в коем случае, ибо это был голос Текумсе, и двухсотлетний Ирокез был чрезвычайно обидчив при контактах с внуком Бэддов, принимая его так называемое научное отношение за насмешку над собой, и часто дразнил его, отказываясь говорить ему то, что он больше всего хотел узнать. Ланни научился быть скрупулезно вежливым, говорить, как преданный поклонник спиритизма, и не пропустить ни одну из церемоний, положенных лицу королевского ранга.

"Это тот старик, вокруг которого всегда гремит оружие", — объявил вождь. — "От такого грохота у меня болит голова! И люди кричат, что ненавидят его. Бедный старик мучается, он всегда говорит о деньгах. Что случилось с ним. Он не имел возможности закончить свои дела, прежде чем ушел?"

"Он ушел внезапно", — ответил Ланни. — "Но я знаю, что он сделал завещание. Возможно, он не доволен".

— Он продолжает кричать: "Золото! Золото!" Он имел дела с золотом? Он говорит, что золото на дне моря. Что это?

— Я понятия не имею, Текумсе.

— Он говорит, что оно покрыто песком и грязью. И будет потеряно навсегда. Этот старик Бэзиль, его так зовут?

— Это его первое имя.

— Он говорит о человеческой руке в воде, и он говорит, что это Китченер.

— Был ли это лорд Китченер? Он утонул в море.

— Он говорит, что да, корабль был полон сокровищ, и он, Бэзиль, пытался их достать. Он что ныряльщик?

— Я очень сомневаюсь.

— Он говорит, что они достали некоторое количество золота, но большая часть все еще там он говорит, что это очень важно. Там военные доклады.

— Разве он не знает, что война закончилась?

— Это новая другая война. Золото было в хранилище. Это целое состояние для вас. Человек, который может открыть хранилище, его имя, я забыл имя.

Эти последние слова исходили от Захарова. Голос был до сих пор Текумсе, но слова, обращенные к Ланни, должны были исходить от "духа", и надо было играть в эту игру. Ланни сказал: "Вы никогда не говорили мне, что вы когда-либо искали сокровища, сэр Бэзиль."

— Есть много вещей, о которых я никогда не говорил тебе. Я все свои дела держу для себя. Имя человека, он является мастером по самым сложным замкам.

"Мастером по самым сложным замкам?" — повторил Ланни. — "Вы имеете в виду взломщика?" Ланни прочитал несколько книг о преступлениях и таинственных историях.

"Мастер по самым сложным замкам" — настаивал бывший командор и кавалер. — "Он открывает все замки. Американец. Вы можете его найти".

— Я должен иметь какой-то ключ к его имени, сэр Бэзиль.

— Хафф-это Хаффи-или Хаффнер? Скажи ему, что там золото, величайшее сокровище, оно было для России, чтобы остановить революцию.

Голос затих, и наступила тишина. Ланни боялся, что старик замолкнет, и быстро спросил: "Сэр Бэзиль, вы встречали моих друзей?"

"Несколько из ваших, но ни одного из моих", — дрогнул дух.

"Посмотрите, сможете ли вы найти одного из моих друзей по имени Труди. Запомните имя для меня, пожалуйста". Ланни таким образом тактично просил Текумсе, который иначе мог его оттолкнуть.

"Труди-Труди-Труди!" — Звук затих со вздохом, и последовала тишина. Медиум зашевелилась, затем застонала и открыла глаза, и сеанс был закончен.

"Вы получили хорошие результаты?" — спросила она, и Ланни ответил: "Очень хорошие". Это ей понравилось. Она редко спрашивала больше, и он никогда не отвечал ей, чтобы не нарушить позже связь. Он ушел, думая: "странная вещь, рука Китченера, торчащая из воды, и золото на дне моря". Он вспомнил название крейсера, H. M. S. Hampshire , который, как докладывали, напоролся на мину в Северном море во время мировой войны. Это было все, что он когда-либо слышал, и мог теперь вспомнить. Он подумал: "Интересно, что Захаров участвовал в поисках сокровищ".

Он пытался несколько раз с мадам Зыжински, но все, что он получил, была Кларибель и ее стихотворения в прозе. Когда он произнёс: "Труди", дама из старой Англии поняла, что имя было немецкое, но, видимо, подумала, что это была молочница, и выдала рапсодию о коровах, загородных дорожках и поцелуях. Конечно, Ланни ходил по загородным дорожкам с Труди, когда вывозил ее отдаленные районы Франции, и, несомненно, не мог не поцеловать ее. Некоторые люди могли бы назвать это "доказательством", но это было не тем, что хотел исследователь.

Ланни позвонил и договорился о встрече с женой Рауля Пальмы, которая руководила рабочей школой в то время, как ее муж был в Испании. Ланни дал ей немного денег для школы и узнал, что Рауль был еще в Валенсии в состоянии страшной напряженности в связи с событиями на войне. Ланни сказал: "Я буду там по картинному бизнесу". Джулия Пальма ответила: "Возьмите ему немного шоколада. В Валенсии сейчас едят лошадей и ослов, этим и выживают".

Он вытащил из кладовки несколько работ Дэтаза, упаковал и отправил их Золтану. Затем его последним делом стало посещение сеньоры Вильярреал, одной из его клиенток, которая жила недалеко от Ниццы. Он пил чай с этой испанкой старой школы, которая была у него в долгу. Он вывез ее картины из Севильи, и она не могла себе представить, как могла бы обойтись без тех денег, которые она за них получила. Теперь он сказал ей, что у него есть возможность поехать в Красную Испанию. "С деньгами можно сделать почти всё с этой толпой", — сказал он. — "Вы знаете, как бомбили этот несчастный город, и это ужасно, что его художественные сокровища могут подвергнуться разрушению. Я чувствую, что я должен взять на себя общественную нагрузку в спасении некоторых из них".

— Конечно, сеньор Бэдд, но разве это не страшно рискованно?

— Я не намерен там долго оставаться. Мне пришло в голову, что вы можете знать кого-то в Валенсии, у кого есть действительно ценная работа, которую он хотел бы вывезти. Она не должна быть большой, потому что я планирую путешествовать на поезде. Я получил урок, что автомобиль слишком опасная роскошь в этой раздираемой войной стране.

— О, сеньор Бэдд, это такая ужасная вещь! Как долго это может продолжаться?

"Я хотел бы иметь возможность делать предположения", — ответил он. — "Если бы кто-нибудь спросил меня в самом начале, я бы никогда не сказал бы, что это может длиться четырнадцать месяцев".