Виктор Юнак - Дань кровью [Роман]

Поначалу Балша и слышать ничего не хотел о мире с Твртком. Он понимал, что война с Боснией бессмысленна и может продолжаться до бесконечности. Но он также понимал, что усиление Твртко на севере приведет его к успеху и на юго-западе, то есть в Зете. Поэтому важно было использовать благоприятный момент и окончательно разделаться с королем. И никакие уговоры Джюраджа Стратимировича на него не действовали.

Так бы и уехали венецианские послы ни с чем, если бы в последний день августа Балше не доложили, что по направлению к Зете движется сорокатысячное османское войско под командованием прославленного полководца Эфренос-бея. Балша тут же приказал воеводам собирать рать, а Джюраджу, племяннику и соправителю своему, велел позвать венецианцев.

Естественно, война на два фронта Балше была невыгодна. Сейчас он готов был вернуть Боснии даже Конавле, лишь бы заключить прочный мир, ибо Балша понимал, что если османы направились к нему в гости, с пустыми руками они не уйдут. И борьба с ними может продолжаться долго. Один на один он с ними не справится. Придется искать союзников. И помимо князя Лазаря Хребеляновича или Вука Бранковича, таким союзником может стать даже Твртко. Общая беда в состоянии сплотить и непримиримых врагов.

Балше доложили, что Эфренос-бей покинул Прилеп, столицу короля Марко. И Марко вынужден был, в силу своих вассальских обязательств, выделить османам в помощь македонский полк, который возглавил Иваниша Мрнявчевич, младший брат короля Марко.

Балша приказал выступать в поход.

— Дядя, опомнись! Что ты делаешь? — попытался удержать его от опрометчивого шага Джюрадж. — Подожди, пока соберется все войско. Ведь у османов огромная рать.

— Э-э, племянник! В управлении страной ты смыслишь не хуже отца своего и старшего брата моего, а твоего тезки. Но, в отличие от них, в ратном деле ты не искусен. Оставь его мне. На войне главное — не сила, а хитрость. Вспомни-ка, как три месяца назад я разгромил превосходившее меня войско боснийцев.

— То боснийцы, а то османы, — не сдавался Джюрадж. — И потом, Эфренос-бей не Павле Раденович. Вспомни-ка, дядя, битву на Марице. Именно Эфренос-бею обязаны османы своими последними успехами.

— Так, значит, ты считаешь, племянник, что сей потурченец мог разгромить впятеро превосходящее его войско, а я не смогу? Так-то ценишь своего дядю!

Балша был непреклонен.

— Мне необходимо быстрее выступить в поход, — доказывал он, — чтобы не дать османам времени захватить лучшие позиции.

В противном случае, действительно, борьба с ними будет бессмысленной. Поэтому я выступаю немедленно, а ты, Джюра, догоняй меня с остатком рати где-нибудь у Берата. Думаю, что на Саурское поле я выйду раньше Эфренос-бея.

Это был последний разговор старика Балшича с племянником. Как ни старался Джюрадж, он физически не успевал помочь дяде. Хотя Балша, как и предполагал, в самом деле первым привел свое восьмитысячное войско на Саурское поле, широко раскинувшееся под Бератом, оставив османам худшую позицию — у них за спиной протекала речка Воюша, но слишком неравными были силы, а удача отвернулась от Балшича, видимо, сразу после победы над войском короля Твртко.

А может быть, то самое солнечное затмение 1 января предвещало кровавый и трагический конец Балши Балшича?

Битва произошла 18 сентября.

Сеча была жестокая и с самого начала не сулила никаких шансов на победу ратникам Балши. Несмотря даже на то, что они едва ли не в самом начале битвы сразили наповал возглавлявшего левый фланг османского войска Иванишу Вукашиновича-Мрнявчевича.

Когда же на поле брани пал и сам Балша, сербы обратились в бегство. Однако изрядно потрепанное в этой битве войско Эфренос-бея не в состоянии было закрепить свой успех полным захватом Зеты. И Джюраджу Стратимировичу, ставшему единоличным правителем, в тот момент удалось откупиться богатыми дарами и данью. Взамен ему разрешено было отыскать среди горы трупов тело своего дяди и похоронить его, как героя, в фамильном склепе.

Определенную выгоду получил от этого и Твртко. Он закрепил за собой Котор.

Королева Венгрии Мария, дочь Людовика Великого, была обручена с принцем Люксембургским Сигизмундом. Свадьба была назначена на начало весны, и у нее появлялся шанс удержаться на престоле. Но судьба распорядилась иначе.

В первых числах января 1386 года в венгерскую столицу Буду въехала длинная, нарядная процессия, возглавлял которую верхом на белом коне неаполитанский король Карл Драчский. По правую руку от него ехали его приближенные неаполитанцы, по левую — сияющие счастьем победителей Иван Палижна, Стефан Лацкович и другие хорватские великаши. Им удалось добиться своего — бескровный государственный переворот свершился. Карл, вступая на венгерский престол, обещал предоставить Хорватии автономию за оказанную ему услугу и помощь.

Отрекаясь от короны в пользу Карла, Мария сказала своему преемнику:

— Надменными венграми, народом необузданным, не может править женщина. Поэтому прими ты жезл предков своих и царствуй, как умеешь и желаешь.

В тот же день Мария вместе со своей матерью Елизаветой и придворными покинула дворец и оставила Буду, что сразу дало повод «необузданным венгерцам» проявить недовольство. После жесткого правления Людовика народ уже успел отдохнуть. Он привык и полюбил свою маленькую королеву, не обременявшую страну ни новыми налогами-поборами, ни войнами. И неизвестно, как еще проявит себя новый король. Будет ли при нем хуже или лучше?

Казалось, не только люди, но и силы природы воспротивились избранию Карла на столь почетный престол. Уже во время инаугурации дурные знамения омрачили настроение Карла. Сначала стяг святого Стефана, патрона нового короля, зацепился за церковные врата. Затем началась гроза такой неслыханной силы, что даже стены королевского дворца не выдержали и дали в некоторых местах трещины. И, в довершение всего, огромная стая черных воронов опустилась на королевский двор и подняла такой крик, что переполошила всех придворных.

Но сравнится ли природа с силой человеческого коварства? Разумеется, просто так отдавать свою корону неаполитанскому пришельцу Мария не собиралась. Подбиваемая своей матерью, королевой Елизаветой, ее приверженцами, а также будущим супругом Сигизмундом, Мария дала согласие на участие в заговоре против Карла.

Через тридцать девять дней после восшествия Карла на престол ко двору прибыл королевский палатин Никола Гара Младший со своей небольшой дружиной. Карл прекрасно знал, что Гара относится к числу самых ярых его противников, но все же тешил себя тайной надеждой привлечь этого влиятельного вельможу на свою сторону. Поэтому и принял Николу необычно тепло. Тот повинился перед Карлом, обещав служить ему верой и правдой, как служил до того Людовику и дочери его.