Евгений Единак - Реквием

Стася (Тая) родилась в тридцать шестом. На год раньше брата Алеши закончила Тырновскую десятилетку. Некоторое время работала в Бричевской школе пионервожатой. Потом до выхода на пенсию работала начальником отдела кадров Кишиневского молочного комбината. В настоящее время с дочерью Наташей и внуком живет в Кишиневе. Младшая Саша, родившаяся в 1945 году, всю жизнь прожила в Елизаветовке. Умерла в 2002 году.

Дядя Миша, старше отца на четыре года, родился в четырнадцатом. В отличие от отца, начавшего самостоятельную жизнь на подворье деда Ивана с девяти лет, дядя Миша до семнадцати лет жил в доме отчима Кордибановского Юська. В семнадцать женился. Спустя две недели после свадьбы на воскресенье ушел пешком в гости к старшей сестре Ганьке в Кайтановку (Первомайск). В Елизаветовку он больше не вернулся. Спустя полгода женился на Мельник Александре (Сянька).

В тридцать шестом родилась моя двоюродная сестра Ада. В сорок шестом родился Броник. Об Аде и Бронике я писал ранее в главе «Первые путешествия». Впоследствии мы с Броником общались довольно часто. Я учился в Дондюшанской школе, а Броник поступил в Дондюшанское ремесленное училище. Я тогда страшно завидовал его черной, очень красивой униформе с форменной фуражкой и широким, с блестящей бляхой, черным ремнем. Фотографии кайтановских родственников в мамином альбоме выделены отдельными закладками. В пятнадцатом после длительного и очень тяжелого заболевания покинул этот мир Броник. Аде уже восемьдесят один. Живет в Первомайске.

Самый младший сын деда Ивана и бабы Софии — мой отец Николай. О нем я довольно подробно писал ранее. Вкусив с детства нищеты и одиночества, с ранних лет привык зарабатывать на жизнь. Следствием его одиночества, возможно, явилась его ранняя, в восемнадцать лет, женитьба на моей маме. У меня хранятся несколько небольших фотографий отца тех лет. Самая старая карточка — изображение моего отца в овале в возрасте пятнадцати- шестнадцати лет.

Моя мама ведет свой род от многочисленного клана Мищишиных, которых еще до переезда с Подолья называли Дидьками (дьяволы, черти). Родителями моего деда Михаська были Мищишин Николай и вышеупомянутая Марция. По различным данным у них было от восьми до десяти детей. Мой дед Михасько был самым старшим.

В числе его братьев и сестер был Иван. О нем и его детях я довольно подробно написал в главе «Реквием». Одна из сестер — Елизавета была женой Суфрая Сергея, жившего на выезде из Елизаветовки в сторону Брайково. Сергей Суфрай во время первой мировой войны был армейским ветеринаром. Долгие годы он успешно лечил домашних животных. Внук Сергея Суфрая и Елизаветы — Иван Пастух, сын Иллариона Пастуха, о котором я писал в главе «Куболта», учился со мной в одном классе.

Сестра моего деда Михаська Екатерина вышла замуж за брата деда Ивана — Якова Единака. О них я писал в главе «Ученик и зять Коваля». У них было семеро детей. Я учился в одном классе с их внуком Броником Единаком. В главе «Одая» я писал о старшем брате Броника — Василии Петровиче Единаке.

В главе «Мой дед» я довольно обстоятельно рассказал о моем дедушке по матери Мищишине Михаиле. Попав под газы на территории Польши во время первой мирово войны, дед был комиссован. Вернувшись с фронта, в шестнадцатом вернулся домой. Вскоре женился на бабе Явдохе.

Моя бабушка Явдоха происходила из немногочисленной семьи Гудымы Ивана. Самая старшая дочь Ивана — Соломия была женой самого старшего из клана Ткачуков — Максима. О Соломии я довольно подробно рассказал в главах «Боба» и «За Сибиром сонце сходить». У меня сохранилась фотография Соломии после повторного возвращения из депортации. Совсем недавно рассматривая фотоальбом, я неожиданно обнаружил поразительное сходство моей мамы с её тетей Соломией.

Один из братьев Гудым — Артем был старшим. Жену его звали Параской. Сельчане же называли её не иначе, как Яртемиха. Маленкая, сухонькая Яртемиха двигалась довольно проворно до преклонного возраста. С раннего утра до позднего вечера темнела в огороде её согбенная серая спина. Умирала Яртемиха долго и очень тяжело. Перед самой смертью неожиданно очнулась и, не принимавшая длительное время пищу, попросила печеной картошки. Обрадованная невестка побежала к соседке, у которой горело в печи.

— Маме лучше стало! Попросила печеной картошки. — сообщила она жене Романа Брузницкого — Екатерине (в девичестве Единак).

Старая Екатерина горестно покачала головой:

— Не к добру… Это у неё перед кончиной.

Картошку испекли. Когда невестка принесла в глиняной мисочке несколько картофелин, Яртемиха снова впала в беспамятство. Через час она уже не дышала.

Кроме Артема и Соломии у бабы Явдохи был брат Мирон. На фронте он был тяжело ранен в середину лба, о чем подробно я написал в главе «Марков мост».

Самой старшей из детей Артема была его дочь Мария. Муж её Брузницкий Иван Прокопович Погиб в Чехии 14 04 1945 года. В электронной базе данных Министерства Обороны каких-либо сведений я о нем не нашел. В альбоме сохранилась фотография Брузницких — Сергея и Бориса, его сыновей. Запечатлены мои троюродные братья на пожелтевшей и выцветшей фотографии вместе с моим старшим братом Алешей. Высокий, стройный в форме учащегося в железнодорожном училище старший Сергей и плотный коренастый Борис. О Борисе я писал в главе «Первые путешествия».

Сама Мария Артемовна, глуховатая с раннего детства, переболев сразу после войны, полностью оглохла. Мама рассказывала, что в сорок восьмом, когда сыновья ночевали у бабушки, под утро в дом глухой Марии забрался вор и стал выкидывать небогатый скарб через окно. Происходящее случайно увидел сосед. Разбудив зятя и отца, схватили вора, когда тот собирал наворованное в большой узел.

Защищаясь, вор вытащил длинный нож. Ударом лопаты незваный ночной гость был повержен. На шум проснулись остальные соседи. Самосуд был жестоким. Тело, скончавшегося от побоев вора, продолжали молотить цепами и колоть вилами. Такова была реакция сельчан на многочисленные кражи в селе и угон скота в течение целого года.

Родственники, приехав из соседнего села, погрузили изуродованное тело на телегу и молча уехали. За ними до самой околицы через щели между плотно задернутыми занавесками наблюдали десятки глаз. Заявления в правоохранительные органы родственники не подавали. Кражи в селе прекратились. Сама Мария проснувшись поутру, о произошедшем узнала от соседей.

Следующая дочь Артема — Женя вышла замуж за Кордибановского Владимира, сына Юська Кордибановского, отчима моего отца. Их сына Кароля после смерти Владимира усыновили Мирон Гудыма и Кордибановская Павлина, о чем я писал в главе «Марков мост». Тетя Женя впоследствии переехала в Дынжаны. За ней в Дынжаны перебралась, вышедшая замуж за дынжанского парня Танаса, её младшая сестра Анна. Групповые фотографии обоих маминых двоюродных сестер сохранились.