Александра Шахмагонова - Матильда Кшесинская и любовные драмы русских балерин

Он тоже отметил, что Матильда оживляет сцену одним только своим появлением.

А о балете «Дочь фараона», в котором Кшесинская выступала 21 октября 1898 года, Александр Алексеевич Плещеев с восхищением написал:

«В прологе молодой англичанин со своим слугой Джоном путешествуют по Египту и, застигнутые в Сахаре сильнейшим “сомумом”, прячутся в ближайшей пирамиде со своим проводником и носильщиками их багажа. Проводник объясняет молодому англичанину, что в этой пирамиде находится мумия дочери фараона, которая установлена в углублении, которая и видна в глубине сцены. Потом носильщики раскладывают пледы и подушки, засыпают, и под влиянием опиума англичанин видит чудный сон. Он – молодой египтянин, мумия оживает в красавицу, дочь фараона, и начинаются неизбежные и бесконечные хореографические видения: мумия превращается в г-жу Кшесинскую 2-ю, которая в прелестном костюме, освещённая сверху электрическим лучом, быстро приковывает общее внимание. В течение всего огромного, растянутого балета балерина не сходит со сцены, мимические рассказы Аспиччии чередуются с танцами, которые талантливый балетмейстер кое-где добавил, применившись к условиям нынешней техники, более требовательной и сложной, нежели во времена Розети. Мимические рассказы исключительно драматического содержания очень трогательны в передаче г-жи Кшесинской 2-й, которая не переигрывает, не подчеркивает их, обнаруживая, так сказать, инстинктивную меру во всем. У г-жи Кшесинской много нежной, выражаясь словами известного писателя, простодушной грации. Она ведет сцены с увлечением, как, например, в рыбачьей хижине, рельефно передает рассказ о преследовании, так что получается весьма правдивое впечатление. В последней картине мольба о пощаде дорогого ей человека и потом восторженный порыв сердца, когда отец исполняет её желание и соглашается выдать Аспиччию за Таора, удаются г-же Кшесинской 2-й ещё лучше. В этом исполнении нет реализма и мощи Вирджинии Цукки, скорее драматической актрисы, чем танцовщицы, но оно носит отпечаток увлечения и обаятельности. Все танцы талантливой балерины… красивы, она справляется с ними безукоризненно. …Она танцует гордо, заносчиво, посматривая на окружающих с соблазнительной восточной негой… Остаётся упомянуть о роскошных, полных разнообразия и вкуса костюмах балерины, которые к ней чрезвычайно идут. Успех г-жи Кшесинской в такой тяжёлой, ответственной роли, безусловно, заслуженный и единодушный, примиривший ценителей и судей. Этот успех окончательно убедил меня в том, что М. Ф. Кшесинская – лучшая русская современная балерина, успевшая в течение трёх лет со времени выхода в свет первого издания моей книги широко, всесторонне развернуть свой симпатичный талант. Теперь это такая выдающаяся артистка, с которой придётся считаться иностранным танцовщицам. Ей поднесли много цветов».

Император Николай Александрович так и не мог забыть свою первую любовь. Он не позволял себе даже мечтать о встречах с ней, но думать-то, просто думать и вспоминать запретить себе не мог, да и не хотел.

Пасквилянты, легко играя словами, выдумывают небылицы, а между тем они вправе упрекнуть государя в истории с Матильдой Кшесинской лишь в том, что он продолжал о ней вспоминать на расстоянии. Ну что ж, если бы можно было упрекать только за мысли, наверное, многие и многие могли быть подвержены таким упрёкам.

Из всего обилия великих князей дома Романовых самым близким другом государя был великий князь Сергей Михайлович, пятый из шести сыновей великого князя Михаила Николаевича, сына императора Николая I. Великий князь Сергей Михайлович (1869–1918) – почти ровесник, всего-то моложе чуть больше чем на год.

Понимая, что Матильде будет очень сложно в окружении уже прогнившего интеллигентского общества, государь попросил опекать её именно великого князя Сергея Михайловича, и он по-настоящему помогал ей.

В мемуарах Матильда признавалась:

«В моём горе и отчаянии я не осталась одинокой. Великий Князь Сергей Михайлович остался при мне и поддержал меня. Никогда я не испытывала к нему чувства, которые можно было бы сравнить с моим чувством к Ники, но всем своим отношением он завоевал моё сердце, и я искренне его полюбила».

Ну а Сергей Михайлович полюбил искренне. Забегая вперёд, отмечу, что уже после того, как вынужден был отойти от Матильды, понимая, что не может соперничать с великим князем Андреем Владимировичем, он тем не менее так и не женился. Государя с ним связывала действительно настоящая дружба. Сергей Михайлович был одним из немногих, кто в 1917 году оставался в Ставке до последнего. В апреле его выслали в Вятку, а в мае 1918 года перевезли в Екатеринбург, где планировалось преступление по ликвидации членов царствующего дома. В ночь на 5 июля 1918 года приговорённых вывезли в Алапаевск. Великий князь Сергей Михайлович оказал сопротивление конвоирам и был убит тут же. Остальные, как известно, подверглись жестокой казни – их сбросили живыми в шахту железного рудника Нижняя Селимская.

Когда белогвардейцы достали оттуда тела убитых, оказалось, что в руке великого князя зажат маленький золотой медальон с портретом Матильды Кшесинской и надписью «Маля».

В 1900 году исполнилось десять лет выступлений Матильды Кшесинской на Императорской сцене. На воскресенье 13 февраля был назначен её бенефисный спектакль.

Конечно, Матильда Кшесинская, талантливая и успешная балерина, требовала к себе и особого внимания. Зная, что на своих бенефисах балерины, как правило, получают подарки – царские подарки кабинета его величества, она позаботилась о том, чтобы именно ее подарок, который будет вручён, не оказался стандартным, то есть таким, как у всех.

Дарили обычно серебряные или золотые украшения, причём, разумеется, с символами самодержавной власти. Порой такие подарки были совершенно безвкусными.

Матильда обратилась к великому князю Сергею Михайловичу, своему постоянному заступнику.

– Не хочу, чтобы подарок был таким, как у всех, – говорила она. – Обидно, если и одеть его будет неприятно.

– А что же ты хочешь?

– Не знаю, но что-то оригинальное. Не как у всех.

Прошло несколько дней, и великий князь Сергей Михайлович пришел в театр перед спектаклем. Матильда готовилась к выходу, и тут стук в дверь. Сергей Михайлович вошёл, не скрывая радости от того, что выполнил просьбу.

Матильда рассказала, что он вручил ей «прелестную брошь в виде бриллиантовой змеи, свёрнутой кольцом, и посередине большой сапфир-кабошон».

Великий князь заметил:

– Государю будет приятно, если вы узнаете, что эту брошь мы выбирали вместе с ним. Ну а змея, как известно, является символом мудрости.