Энтони Леви - Кардинал Ришелье и становление Франции

25 апреля 1626 г. брат короля Гастон, герцог Анжуйский, достиг восемнадцатилетнего возраста. Он был любимцем матери, буйным, безалаберным и беспутным юношей, но имел большие амбиции и, как и его мать, занимал место в Королевском совете. Он также был предполагаемым наследником престола и достаточно взрослым, для того чтобы жениться. Казалось все более вероятным, что он сам может стать королем Франции. В этом же году Анне Австрийской исполнилось двадцать пять. Ее супружеские отношения с королем, какими бы ни были они раньше, после выкидыша 1622 г. практически прекратились. В начале 1626 г. надежды на мужского наследника по прямой линии казались весьма слабыми, и, соответственно, вопрос женитьбы Гастона приобретал политическую важность.

Если он остался бы холостяком, трон мог перейти — возможно, все-таки после правления Гастона — к Конде, которого называли «Monsieur le Prince» (Мсье Принц), или к его наследникам. Такая возможность была чревата политической нестабильностью и рядом непродуманных решений внутренних и внешних споров, которые могли разрушить все то, к чему Ришелье так усердно стремился, добиваясь независимости Франции от Испании. Гастон был достаточно честолюбив, для того чтобы захватить власть, но лишен какой-либо личной особенности, на которую можно было бы положиться как на добросовестное отношение Людовика XIII к своему призванию свыше в качестве богоизбранного правителя французского народа. С другой стороны, если бы Гастон женился и имел потомство мужского пола, смог бы Ришелье не только сохранить свое положение, но и принести клятву верности легкомысленному и вздорному монарху, влюбленному, главным образом, в собственное величие? Учитывая все эти соображения, Ришелье долго не решался высказаться в пользу брака Гастона.

Вскоре после рождения Гастона и за два года до собственной смерти Генрих IV выбрал в невесты Гастону Марию де Бурбон, герцогиню де Монпансье, одну из богатейших наследниц Франции. [131]Она уже вступила в права наследования, а ее мать после смерти первого мужа вышла замуж за герцога де Гиза. Гастон находил Марию де Бурбон непривлекательной. На ней со временем собирался жениться граф Суассонский, которому было отказано в руке предназначавшейся ему когда-то Генриетты Марии. Конде был, естественно, против брака, который, вероятнее всего, снизил бы существовавшие у представителей его линии шансы когда-нибудь унаследовать трон. Анна Австрийская понимала, что любой ребенок мужского пола, рожденный от Гастона, пошатнет ее собственные позиции.

Мария Медичи была горячей сторонницей женитьбы своего любимого сына на Марии де Бурбон, но как только Ришелье начал действовать в этом направлении, при дворе вокруг графа Суассонского и Конде возникла «партия» противников брака, получившая поддержку группы недовольных дворян, чье неприязненное отношение к Ришелье росло. С начала 1626 г. правительству стало известно, что зреет большой заговор. В состав его участников входили Монморанси и герцог Неверский, Конти и другие принцы крови, а также герцог Вандомский и великий приор Мальтийского ордена Александр — незаконные сыновья Генриха IV, всегда испытывавшие враждебность по отношению к королю.

Они поддерживали контакт с англичанами, в чьих отношениях с Ришелье наступило резкое охлаждение, и с голландцами, разочарованными Монсонским договором. Некоторые из них хотели возвести Гастона на трон по личным соображениям различного свойства. Немало провинциальных губернаторов было замешано в этом деле; большое количество обличительных материалов было обнаружено в бумагах воспитателя Гастона — маршала Орнано, который когда-то уже создал неприятную ситуацию, потребовав доступа в совет, чтобы сопровождать своего воспитанника и предполагаемого наследника престола, даже если его заставят стоять как государственного секретаря.

Направленный на устранение Ришелье заговор, который, казалось, не предполагал государственной измены, был составлен. К кругу главных заговорщиков была близка мадам де Шеврез — наперсница королевы, враждебно настроенная к Ришелье, любившая интриги, и может даже, поскольку в девичестве она носила имя де Роган, надеявшаяся добиться чего-нибудь для гугенотов. По свидетельству мадам де Мотвиль, Анна Австрийская попросила мадам де Шеврез убедить воспитателя Гастона, Орнано, в том, что королеве будет приятно, если ее зятя удастся отговорить от женитьбы на мадемуазель Бурбон. В случае, если часто болевший Людовик XIII умрет, Анна Австрийская сможет впоследствии выйти замуж за его преемника. В конечном итоге главной жертвой этого заговора суждено было стать маркизу де Шале, которого Таллеман описывает как красивого молодого человека, не столь давно убившего соперника на мосту Пон-Неф и без особого труда соблазненного мадам де Шеврез, нуждавшейся в нем для исполнения плана заговорщиков. [132]По свидетельству мадам де Мотвиль, мадам де Шеврез завлекала, соблазняла и втягивала в преступление Шале, вызывая его ревность рассказами о том, что Ришелье влюблен в нее.

Орнано, чья безупречная служба принесла ему жезл маршала, был воспитателем Гастона с 1619 г. Ла Вьевиль сместил его, а непочтительное письмо королю привело в Бастилию, но Ришелье, который реабилитировал Орнано после падения Ла Вьевиля, теперь подозревал его в необоснованном самомнении и плохом влиянии на Гастона, против женитьбы которого тот выступал. Вероятно, Ришелье не удалось смягчить обиды, нанесенной Гастону, когда на заседании совета в ноябре 1625 г. безапелляционное требование поставить его во главе армии, призванной покорить де Субиза, встретило твердый отказ и совет ограничиться охотой. Если верить мемуарам Бассомпьера, Орнано, возможно, даже считал, что оказывает королю услугу, выступая против этого брака.

Возможно, именно из-за полярной противоположности взглядов королевы и королевы-матери адресованный Людовику XIII меморандум Ришелье о преимуществах и недостатках этого брака был более, чем обычно, уклончивым. Ришелье понимал, что наличие заговора необходимо доказать, но, по мнению памфлетистов Ришелье, Людовик XIII действовал поспешно и необдуманно. Он попросил Орнано приехать в Фонтенбло 4 мая 1626 г., где того и арестовали вместе с двумя его братьями и сообщником. Преданный королю Ришелье позже подтвердил, что он одобрил этот арест. Орнано содержался в башне Венсенского замка, что, по словам мадам де Рамбуйе, [133]было равносильно хорошей дозе мышьяка. Он умер там же 2 сентября от продолжавшейся одиннадцать дней болезни, вызванной в основном сыростью. Его легкие просто разрушились. Король сожалел, что не успел провести суд над ним, для того чтобы рассеять слухи о том, что тот пал жертвой козней.