Энтони Леви - Кардинал Ришелье и становление Франции

«Трактат» является свидетельством серьезного экзамена, устроенного Ришелье собственной совести, а также духовной оправданности, равно как и мирской правомерности своей политики. В нем уже просматривается мысль о посвящении Франции Деве Марии и о передаче страны под ее защиту. Король назначил акт посвящения на 11 декабря 1637 г., обещая отметить с особой пышностью основной праздник Богородицы — Успение, — приходящийся на 15 августа.

Письма короля к Ришелье, относящиеся к этому периоду, ясно свидетельствует о том, как неспокойна была его совесть и как одурманило его возвращение к Мари де Отфор. Они полны рассказов о размолвках любовников и о боли, которую причиняли Людовику смены настроения Мари. Письма показывают нам, с какой готовностью он (по крайней мере, время от времени) открывал своему министру самые сокровенные свои чувства. К концу 1637 г. у король уже страдал хронической формой туберкулеза, от которого ему и было суждено умереть шесть лет спустя.

За подробным рассказом о том, что произошло ночью 5 декабря, в которую, как традиционно считалось, был зачат ребенок королевы, историки неизменно обращаются к изданной в XVIII в. трехтомной «Истории правления Людовика XIII» (Histoire du régne de Louis XIII) иезуита Анри Гриффе. [247]Гриффе, опирающийся на свидетельства Монгла и мадам де Мотвиль, рассказывает, как король приезжал в Париж из Фонтенбло, чтобы навестить Луизу де Лафайет в ее монастыре. «В начале декабря» король покинул Версаль, чтобы встретиться с Луизой, намереваясь переночевать в Сен-Мор. [248]Во время его визита случилась такая сильная буря, что он не мог ни вернуться в Версаль, ни добраться до Сен-Мора, где его ожидали «свои покои, своя постель и служители его собственной кухни». Он ждал, но буря становилась только сильнее, а ночь приближалась. Над его апартаментами в Лувре меняли крышу, и он не знал, где провести ночь.

Гито, капитан его гвардии, «который привык говорить с королем свободно… сказал ему, что королева находится в Лувре и что он мог бы найти на ее половине готовый ужин и приют». Король отклонил это предложение и продолжал ждать, но буря становилась все сильнее. Гито повторил свое предложение, но король ответил, что королева ужинает и ложится спать слишком поздно для него. Гито пообещал ему, что королева изменит своим привычкам ради Людовика, который в итоге поддался на уговоры. Гито поскакал вперед, чтобы сообщить королеве, в какое время король хочет получить свой ужин. Королева распорядилась, чтобы все сделали так, как желает король, и они поели вместе. «Король провел с ней ночь», и «девять месяцев спустя Анна Австрийская произвела на свет сына, на чье рождение уже и не надеялись, и потому оно было встречено всеобщим ликованием в королевстве». В действительности королева дала жизнь сыну, который станет Людовиком XIV, «немного позже, чем предполагали доктора», 5 сентября 1638 г.

Вся история сексуальной жизни короля и его физических и эмоциональных отношений с Анной Австрийской вызывает сильные сомнения в исторической точности этого повествования, впрочем, как и его гладкость и «сказочный» стиль. Современные биографы соблюдают осторожность в суждениях. [249]Продолжительность этой беременности наводит на мысль о существовавшей возможности устроить дело так, чтобы Анна попыталась зачать в промежуток между бурей, если таковая действительно имела место, и более поздней датой, которая соответствовала бы беременности нормальной продолжительности. Почему Гито был настолько настойчив, что его совет королю цитирует Гриффе столетие спустя? Возможно ли, что Гито имел инструкцию изобрести какой-нибудь способ, чтобы заставить короля провести ночь в Лувре, то есть под одной крышей с королевой? Только один человек мог бы дать такие инструкции.

Ставки были очень высоки. Король был болен. Нет свидетельств тому, да и маловероятно в принципе, что случаи интимных отношений между королем и королевой случалось после 1624 г., а свидетельства о таких случаях, относящихся ко времени ранее этой даты, не способны выдержать серьезной критики. Они основываются по преимуществу на кратких записях Эруара, который, кроме всего прочего, был на жалованьи у короля. Альтернативные варианты отцовства в двух других доказанных беременностях Анны, а также объяснения их несчастливого исхода, возможно, нуждаются в пересмотре. В 1637 г. только ребенок мужского пола мог спасти Францию от того, что неизбежно последовало бы за восшествием на трон Гастона, — от гегемонии Габсбургов, забвения мечты о великой и единой Франции и ее превращения в ленника Испании. Можно назвать даже имя человека, который мог быть отцом Людовика, родившегося в 1638 г., и его брата Филиппа, рожденного 21 сентября 1640 г. К этому времени Джулио Мазарини, впоследствии ставший любовником Анны Австрийской, был уже, несомненно, влюблен в королеву.

Мазарен, как его позже станут называть во Франции, вошел в историю секретарем Панчироли, папского легата в Турине, столице Савойи. Это от Мазарини в январе 1630 г. Ришелье узнал, что мира в Италии не будет, пока Пиньероль не вернут Савойе. Получив поручение папы восстановить мир в Италии, Мазарини провел успешные переговоры с Людовиком XIII в Лионе и наконец достиг соглашения с герцогом Савойским и испанским командующим, условия которого были приемлемыми для Франции. 26 октября свитком с текстом именно этого соглашения он размахивал, крича: «Прекратите! Мир!», после бешеной скачки через французские линии укреплений к Шомберу, когда французы уже подступали к осажденному Казале, чтобы освободить его.

Мазарини, прибыв в качестве главы папской миротворческой миссии в Париж в 1634 г., защищал законность брака Гастона и Маргариты Лотарингской и горячо возражал против официального вступления Франции в Тридцатилетнюю войну, требуя ее участия в мирной конференции и выхода из союза со шведами. Несмотря на такие позиции, Ришелье, привлеченный его блестящим умом, почувствует к нему доверие и приблизит к себе. [250]

После того как Франция вступила в войну в 1635 г., Мазарини, к тому времени уже очень сблизившийся с Ришелье, стал помощником папского легата в Авиньоне, а затем — французским посланником в Риме, где собирал коллекцию статуй для замка Ришелье. Только покинув Париж, он получил тонзуру и почетный титул монсиньора, дающий право своему владельцу носить пурпурную сутану папского прелата и именоваться «преосвященством». Ришелье даже пытался направить его в Мадрид для переговоров и, ввиду нежелания Урбана VIII назначать отца Жозефа кардиналом, выдвинул вместо него кандидатуру Мазарини. Урбану VIII эта идея понравилась еще меньше и, не зная, что отец Жозеф вот уже неделю как серьезно болен, фактически назначил его кардиналом в субботу 18 декабря 1638 г., в день его смерти. После этого Ришелье начал готовить Мазарини к роли своего доверенного лица и преемника.