Кен Фоллетт - Столп огненный

Оставив ле Шаррона маяться у стены, Пьер заговорил с мажордомом.

– Будьте любезны, – произнес он спокойным, уверенным тоном, не допускавшим и намека на возражение, – передайте его величеству, что я доставил послание от герцога Анри де Гиза.

Король не разговаривал с герцогом и не посылал за ним с самого неудавшегося покушения на Колиньи. Пьер готов был поспорить на что угодно, что Карлу захочется узнать, какие оправдания для себя отыскал молодой де Гиз.

Ожидание затянулось, но в конце концов Пьеру позволили пройти.

Ле Шаррону он велел ждать в гардеробной, пока не позовут, а затем вошел в залу для приемов.

Король Карл и королева-мать Екатерина сидели за столом и ужинали. Пьер огорчился присутствию Екатерины. Карла бы он одурачил легко, но вот королева-мать куда умнее – и куда подозрительнее.

– Мой благородный господин герцог де Гиз смиренно просит прощения у вашего величества за то, что не смог явиться ко двору лично.

Карл снисходительно кивнул, прощая герцогу эту дерзость, но Екатерина, сидевшая напротив сына, пожелала узнать больше.

– И по какой же причине? – осведомилась она язвительно. – Муки совести затерзали?

Пьер ожидал подобного вопроса и заранее приготовил ответ.

– Герцог опасается за свою жизнь, ваше величество. У ворот его особняка собралась толпа вооруженных гугенотов, стерегут выход днем и ночью. Если он попробует покинуть особняк, ему грозит смерть. Гугеноты жаждут отомстить. В городе и в предместьях их тысячи, вооруженных и кровожадных…

– Вы ошибаетесь, – перебила королева-мать. – Его величество король сумел развеять их страхи. Он распорядился провести расследование этого прискорбного происшествия со стрельбой и пообещал справедливо покарать виновников. Даже навестил раненого адмирала. Возможно, у вас на улице Вьей-дю-Тампль и вправду обосновались какие-то горячие головы, но вожаки протестантов удовлетворены, уж поверьте.

– Именно так я и сказал герцогу Анри, ваше величество. Но он все равно думает, что гугеноты вот-вот восстанут, и полагает, что единственный способ избежать этого – нанести удар первым и лишить их возможности ему угрожать.

– Передайте ему, – изрек король, – что я, Карл Девятый, обещаю ему полную безопасность.

– Благодарю, ваше величество. Я непременно передам его светлости ваши слова. – В действительности, насколько Пьер понимал, эти слова мало что значили. По-настоящему сильный государь, внушающий страх вельможам и баронам, мог бы и вправду защитить Колиньи и де Гиза, но Карл был слаб, физически и душевно. Екатерина наверняка это понимала, сколь бы ее сын ни тешил себя фантазиями об обратном, и потому Пьер намеренно задал следующий вопрос, рассчитывая, что королева-мать правильно воспримет его дерзость. – Но герцог де Гиз просил уточнить, не соблаговолит ли его величество выслушать некое предложение.

Пьер затаил дыхание. Это было чрезвычайной наглостью с его стороны – король мог прислушаться к советам сановников, но не к предложению, переданному через низкородного посланца.

Наступила тишина. Пьер испугался, что вот сейчас его попросту выкинут из залы.

Екатерина с прищуром смотрела на него. Она догадывалась, должно быть, что упомянутое предложение – истинная причина появления Пьера в Лувре. Однако не стала его бранить, и это само по себе свидетельствовало о том, сколь велико беспокойство монарших особ и сколь близок город к беспорядкам.

Наконец король справился:

– Что вам нужно?

– Герцог просит принять меры предосторожности от насилия с обеих сторон.

– Например? – с подозрением спросила Екатерина.

– Запереть городские ворота, чтобы никто не мог проникнуть в город извне, – ни гугеноты из предместий, ни подкрепления католиков.

Пьер умолк. Пресловутые подкрепления он только что выдумал. Отличный повод удержать гугенотов в предместьях. Клюнет ли Екатерина?

– Неплохая мысль, – одобрительно произнес король.

Екатерина промолчала.

Пьер продолжил, как бы допустив, что получил соизволение:

– Еще следовало бы вытащить на берег лодки и натянуть железные цепи поперек реки, дабы враждебные корабли не смогли приблизиться. Таким образом по воде неприятности в Париж не поникнут.

А треклятые гугеноты не смогут удрать.

– И это разумно, – согласился король.

Чувствуя, что добивается своего, Пьер поспешил закрепить достигнутое:

– Также стоило бы велеть городскому старшине вооружить ополчение и поставить стражу на каждом крупном перекрестке – с приказом разгонять любые многочисленные компании, какой бы веры те ни придерживались.

Екатерина сразу поняла, что здесь все не так просто.

– В ополчении сплошные католики.

– Разумеется, ваше величество. – Пьер учтиво поклонился. – Однако это единственная сила в городе, способная обеспечить порядок.

Пожалуй, достаточно. Не нужно затевать спор о том, кому на пользу то или иное предложение. Он-то знал, на чью именно, но для королевы-матери порядок в городе намного важнее всего прочего.

Карл сказал матери:

– Не вижу ничего предосудительного в этих мерах.

– Возможно. – Екатерина издавна недолюбливала де Гизов, но не могла не признать, что предложения, озвученные Пьером, диктуются здравым смыслом.

– Герцог хотел бы посоветовать кое-что еще. – Сам герцог Анри даже не подозревал о якобы своих советах, однако правила хорошего тона требовали, чтобы Пьер ссылался на своего господина-вельможу. – Он предлагает выкатить пушки. Если расположить их на Гревской площади, эти пушки защитят ратушу. Или можно поставить их где-нибудь в другом месте.

Или направить на орду протестантов, мысленно добавил Пьер.

Король кивнул.

– Так и сделаем. Герцог де Гиз – достойный военачальник и прекрасно разбирается в правилах войны. Передайте ему мою благодарность.

Пьер низко поклонился.

Екатерина сказала Карлу:

– Нужно позвать городского старшину.

Несомненно, она полагала, что эта задержка позволит ей спокойно обдумать услышанное и обнаружить возможный подвох.

Но Пьер отнюдь не намеревался дарить ей такую возможность.

– Ваше величество, я осмелился заблаговременно привести старшину во дворец. Он ждет ваших распоряжений снаружи.

– Молодец! – похвалил Карл. – Пусть зайдет.

Ввели ле Шаррона, который тут же согнулся в глубоком поклоне, заробев в монаршем присутствии.

Пьер с молчаливого согласия короля изложил старшине все обстоятельства дела и распорядился принять необходимые меры. Он отчасти опасался, что Карл – а скорее Екатерина – может передумать, но король и его мать лишь благосклонно кивали. По виду Екатерины можно было подумать, что она не совсем уверена в бескорыстии побуждений герцога де Гиза, будто бы обеспокоенного исключительно стремлением защитить себя и не допустить мятежа, но, похоже, королева-мать пока не отыскала никакой двуличности в предложениях Пьера – и потому не возражала.