Кен Фоллетт - Столп огненный

– Не мучай себя, девочка, – сказала сестра Джоан. Она сидела на деревянном табурете, ничуть не сутулясь, несмотря на свой почтенный возраст. – Твою цель выбрал для тебя Господь. Он выбирает цели для всех.

– Но как узнать, какая цель уготована мне?

– Никак! – ответила сестра Джоан. – Просто подожди, рано или поздно все прояснится. Господа не торопят!

Марджери смирилась с этим объяснением. Похоже, вся ее жизнь – протяженное во времени испытание на умение терпеть и владеть собой. Она подчинилась родителям и пошла замуж за Барта Ширинга. С молодым мужем она провела целых две недели на острове Прокаженных, в доме, принадлежавшем графу, и все две недели Барт ясно давал понять, что ожидает от Марджери того же беспрекословного подчинения, какое она выказывала по отношению к родителям. Он сам решал, куда им пойти и чем заняться, а ей попросту давал указания, будто экономке. Она почему-то думала, что брак похож на равноправное сотрудничество, но Барту подобная мысль, судя по всему, в голову не приходила. Оставалось надеяться, что под влиянием Марджери он изменится; с другой стороны, Барт жутко смахивал повадками на своего отца.

Гордое семейство Фицджеральдов отправлялось в Новый замок вместе с Марджери. Поехали все – сэр Реджинальд, леди Джейн и Ролло. Теперь они состояли в родстве с графом Ширингом и наслаждались вхождением в ряды знати.

Кроме того, отцу и Ролло требовалось поговорить с графом Суизином. Поездка в Брюссель оказалась напрасной. Да, король Фелипе принял их, выслушал и как будто согласился, но потом до него, похоже, добрался кто-то более влиятельный, потому что в конце концов испанский король решил поддержать Елизавету. Ролло был страшно огорчен, даже Марджери это заметила.

По дороге Реджинальд и Ролло обсуждали, как быть дальше. Единственным выходом виделось вооруженное восстание против Елизаветы сразу после кончины Марии Тюдор. Требовалось выяснить у Суизина, сколько солдат тот сможет собрать и на кого среди других знатных католиков можно положиться наверняка.

Марджери беспокоилась. Протестантство она считала грубой и высокомерной ересью, прибежищем тех, кто полагал себя вправе искать и находить ошибки в многовековом учении церкви. Но она была уверена, что христиане не должны убивать друг друга. Впрочем, когда впереди показалась громада Нового замка, мысли девушки обратились к более приземленным материям. Граф Суизин жил вдовцом, поэтому Марджери, ныне виконтессе Ширинг, предстояло стать хозяйкой дома. Но ей всего шестнадцать, и она понятия не имеет, как вести хозяйство в замке. Конечно, она много разговаривала с матерью и кое-что для себя наметила, но все планы были на словах и на бумаге, а очень скоро ее ожидало столкновение с явью.

Барт ускакал вперед, предупредить своих, и потому, когда Фицджеральды въехали во двор, их встречали два десятка слуг. Все захлопали в ладоши и радостно загомонили, завидев Марджери, и девушка порадовалась столь теплому приему. Быть может, слугам надоело трудиться в доме, где одни мужчины, и они с нетерпением ждут женской руки? Кто знает…

Суизин и Барт вышли навстречу Фицджеральдам. Барт поцеловал Марджери, а следом девушку облапил его отец; губы Суизина скользнули по ее щеке, тело на миг оказалось прижатым к телу графа. Затем Суизин представил ей пышнотелую женщину лет тридцати.

– Сэл Брендон, моя экономка. Она все покажет. Проведи виконтессу по замку, Сэл. Нам, мужчинам, надо многое обсудить.

Поворачиваясь к Ролло и сэру Реджинальду, граф от души хлопнул Сэл по округлому заду. Экономка ничуть не удивилась и не возмутилась. Марджери и леди Джейн понимающе переглянулись. Выходит, эта женщина – не просто экономка.

– Я отведу вас в ваши покои, – сказала Сэл. – Пожалуйте за мной.

Марджери больше хотелось пройтись по замку. Она бывала здесь и раньше – в последний раз на двенадцатый день Рождества, – но замок был велик и следовало освежить в памяти расположение помещений.

– Нет, сперва мы заглянем на кухню.

Сэл помедлила, как если бы ее что-то встревожило, но потом покорно кивнула.

– Как пожелаете.

Они вошли внутрь и направились на кухню. Там оказалось жарко, под потолком клубился пар, за чистотой, похоже, следили не слишком тщательно. Пожилой слуга сидел на табурете посреди помещения и наблюдал за работой кухарки, отпивая из кружки. Когда вошла Марджери, он поднялся, но с заметной ленцой.

– Это наша кухарка, Мэйв Браун, – сказала Сэл.

На столе восседала кошка, ловко догрызавшая обглоданную рульку. Быстрым движением Марджери схватила кошку за загривок и скинула на пол.

– Она мышей хорошо ловит, – осуждающе пробурчала Мэйв Браун.

– И будет ловить еще лучше, если перестанете баловать ее свининой, – отрезала Марджери.

Пожилой слуга поставил на поднос блюдо с холодным мясом и хлебом и кувшин с вином. Марджери взяла кусочек мяса и откусила.

– Это для графа, – угрюмо проговорил слуга.

– Очень вкусно. – Марджери облизала губы. – Как тебя зовут?

– Голли Найт. В услужении у графа сорок лет, с малолетства и до сих пор. – Слуга произнес эти слова весьма спесиво, как бы намекая, что пришлым тут не рады.

– Я ваша виконтесса, – объявила Марджери. – Обращаясь ко мне, вы должны прибавлять «миледи».

Все замолчали, потом наконец Голли выдавил из себя:

– Слушаюсь, миледи.

– А теперь идем в покои виконта.

Сэл Брендон шла первой. Миновали просторную залу, где девочка лет десяти или одиннадцати небрежно подметала пол, держа метелку одной рукой.

– Возьмись обеими руками! – прикрикнула на нее Марджери.

Девочка вздрогнула, но послушалась.

Поднялись по лестнице, прошли до конца по коридору. Спальня оказалась угловым помещением, в котором были две двери в соседние комнаты. Марджери сразу оценила все преимущества такого расположения: у Барта будет место для его грязных сапог, а она устроит для себя будуар, и служанки будут помогать ей одеваться и делать прическу.

Увы, повсюду лежал слой пыли и грязи. Окна не мыли, должно быть, не меньше года. На полу, на подстилке, устроились два пса – старый и более молодой. Марджери бросились в глаза собачьи кучи на полу – видимо, Барт позволял своим любимцам гадить где придется. На стене висела картина с изображением обнаженной женщины, но нигде не было ни цветов, ни растений, ни блюд с фруктами или изюмом, ни кадильниц с пахучими сушеными травами и лепестками для облагораживания воздуха. На стуле громоздилась куча грязной одежды, в том числе окровавленная рубашка; судя по всему, эта куча скопилась давным-давно.

– Отвратительно, – процедила Марджери, обращаясь к Сэл Брендон. – Нужно прибраться здесь, прежде чем принесут мои вещи. Принеси веники и совок. И прежде всего подмети собачье дерьмо.