Алексей Шишов - Последний стратег

— Что делаем с выявленными шпионами?

— Допросы мало дают. Пойманные почти все связники из числа нищих местных китайцев. За несколько серебряных монет они готовы на любую работу. Многие даже не понимают смысла шпионского дела. После допроса их передают в военно-полевой суд.

— Знаю. Читал уже не один приговор. Наши японских шпионов вешают, японцы нашим разведчикам из числа китайцев рубят головы самурайскими мечами.

— Что делать. Это проза войны.

— Давайте вернёмся к приказу главнокомандующего о разведке. Надо его сегодня и завтра зачитать в ротах, казачьих сотнях и в батареях. Об исполнении доложить. Надеюсь, что пленных японцев станет больше.

— Слушаюсь, Александр Васильевич. Сейчас же прикажу приказ размножить и разослать в штабы...

В Маньчжурии генерал-квартирмейстеру Алексееву довелось стать причастным к деятельности русского партизанского, а вернее - диверсионного отряда «Пинтуй», что в переводе с китайского означало «Всё сбивающий перед собой». История этого «ответа» на создание японским командованием диверсионных отрядов из местных разбойников-хунхузов такова.

Хабаровский купец 1-й гильдии Тифонтай, китаец по национальности, решил из патриотических соображений помочь России в войне с нелюбимой им Японией. К своему «партизанскому делу» он привлёк полковника войск одного из маньчжурских губернаторов Чжана Чжэнюаня. Купец желал «послужить на пользу русских» и воинский отряд создал на собственные деньги. А энергичный и опытный в военном деле «безработный» полковник, тоже не любивший японцев, безвозмездно руководил действиями «Пинтуя», наведя в его рядах железную дисциплину.

Целью созданного на деньги китайского купца с берегов Амура отряда было ведение разведки и партизанских действий в японском тылу. В состав «Пинтуя» вошли 500 человек, навербованных из бывших китайских солдат, полицейских и хунхузов. Командирами стали бывшие офицеры и унтер-офицеры регулярной императорской армии Китая. Вооружение состояло из русских 3-линейных винтовок кавалерийского образца.

При отряде находился русский офицер с десятью конными казаками и два фельдшера. «Пинтуй» действовал преимущественно на левом фланге позиции русской армии. Прочие партизанские отряды из китайцев и созданная российской военной администрацией полиция из местных жителей себя не оправдали. Грабежами и насилиями, творимыми в деревнях и базарах, «союзники» вынудили главнокомандующего Куропаткина и царского наместника на Дальнем Востоке адмирала Алексеева принять меры к их разоружению и роспуску.

С отрядом «Пинтуй» генерал-квартирмейстер Алексеев познакомился так. Из штаба главнокомандующего прислали шифрованную телефонограмму. В ней говорилось, что японцы, по данным засланной им в тыл агентуры, собираются отправить в рейд по тылам 3-й Маньчжурской армии большой отряд хунхузов предводителя Хандэнгю. Бывший «боксёр» был серьёзным противником. Под его знамёнами ходило по центральной части Маньчжурии 10-тысячное войско хунхузов, почти беспрепятственно со стороны местных губернаторов занимавшееся поборами с населения.

Той же телефонограммой генерал-майор Алексеев вызывался в штаб главнокомандующего. Прибыв туда, он имел беседу с начальником куропаткинского полевого штаба В.В. Сахаровым, с которым был знаком ещё по Санкт-Петербургу и по войне в Болгарии, когда тот служил в 12-м гусарском Ахтырском полку:

— Рад вас видеть, Михаил Васильевич.

— Я тоже, Владимир Викторович. Прибыл по шифровке.

— Сразу к делу. Японцы собираются заслать к нам в тыл большое число хунхузов известного вам разбойника Хандэнгю. Надо организовать им встречу и не дать пройти в тылы.

— Хорошо, будет исполнено. Можно прикрыться двумя-тремя полками забайкальских казаков, заамурской пограничной стражей, начальником штаба которой вы были.

— Такие заслоны хороши, но есть более удобный и надёжный приём.

— Какой, позвольте спросить?

— В распоряжении штаба главнокомандующего находится китайский партизанский отряд «Пинтуй». У него свои задачи, но в данном случае его можно перебросить в японские тылы перед вашей армией. Они и встретят Хандэнгю.

— Но силы могут быть не равны.

— У «Пинтуя» есть большое преимущество перед хунхузскими бандами. Полковник Чжан навёл в отряде железную дисциплину.

— Об этом полковнике наслышан. Удивительно, что пошёл к нам служить без всякого денежного содержания. Неужели он так с купцом Тифонтаем ненавидит японцев?

— С Тифонтаем всё ясно. У него в Хабаровске большое дело: торгует лесом и китайским шёлком, промышляет амурским золотишком. Во многих сёлах по Амуру содержит свои лавки.

— А чем живёт полковник Чжан?

— Как чем? Военными трофеями. Он же нам в казну не сдаёт то, что отбивает у японцев и местных чиновников-мандаринов.

— Тогда всё понятно. Чем армейский штаб может помочь Тифонтаю?

— Прежде всего информацией о расположении японских войск перед армией. Есть данные.

— Есть. Хотя далеко не полные.

— Остальное тифонтаевцы узнают сами. Нужно также передать им хунхузов, захваченных казачьими разъездами в последние дни. Полковник Чжан найдёт с ними общий язык для проведения операции против разбойника Хандэнгю.

— Вы решили нейтрализовать его? Уничтожить?

— Зачем, Михаил Васильевич. Наша контрразведка в лице полковника Соковнина предлагает перекупить Хандэнгю у японцев. Разумеется, за хорошую сумму.

— А согласится ли?

— Соковнин утверждает, что Хандэнгю будет служить нам, но, конечно, не безвозмездно. У контрразведчиков такой опыт в маньчжурских делах уже есть...

Операция по нейтрализации 10-тысячного войска хунхузов прошла успешно. Бывший предводитель повстанцев-ихэтуаней на юге Маньчжурии Хандэнгю согласился с предложением «поработать» на Россию в её войне с Японией. При этом он обязался, что его люди не будут оказывать содействие японцам и поступать к ним на полицейскую и иную службу. В дальнейшем от предводителя хунхузов в штаб русской армии поступало немало информации о силах и передвижениях неприятеля.

Вскоре в 3-й Маньчжурской армии произошла смена командующего. Генерал Каульбарс был назначен командующим 2-й армией, а его место занял барон А. А. Бильдерлинг, о котором Алексеев был наслышан по Русско- турецкой войне 1877-1878 годов, где тот командовал 12-м драгунским Стародубовским полком, успешно действовавшим в составе Рущукского отряда.

Прощание Алексеева с Каульбарсом прошло в кабинете последнего, устроенного в китайской глинобитной фанзе. Вся мебель состояла из раскладных стола, двух стульев и железной кровати. На стене - большая карта Маньчжурии, испещрённая условными значками, на столе - керосиновая лампа. В углу пылала жаром чугунная печка на подставке из кирпичей.