Алексей Шишов - Последний стратег

— Какие силы австро-венгерцев, по вашим данным, на сегодняшний день противостоят нашему фронту?

— 1-я армия генерала кавалерии Данкля и 4-я армия генерала кавалерии Терстянского фон Надаса, фланговые группы генералов Кумера и Кевеса.

— Возможно ли появление против нашего фронта германских войск?

— Вполне реально, Николай Иудович. Но только, на мой взгляд, в одном случае.

— В каком, Михаил Васильевич?

— Если наступление Юго-Западного фронта будет развиваться успешно. Тогда Германия вынужденно придёт на помощь своему союзнику.

— Хорошо. С предложениями штаба я, как главнокомандующий армиями фронта, согласен.

— Тогда разрешите докладывать шифровкой план операции в Ставку?

— Докладывайте. За моей и вашей подписью...

Галицийская битва в полководческой биографии Михаила Васильевича Алексеева стала тем «точильным камнем», на котором он «сотворил» себе имя как военного вождя, наделённого даром стратегического мышления. Последующие события в Галиции, разыгравшиеся с 6 августа по 13 сентября 1914 года, подтвердили это.

Однако наступательную операцию в Галиции планировало не только русское командование. Этим был озабочен и начальник Полевого Генерального штаба при Верховном главнокомандующем Австро-Венгрии эрцгерцоге Фридрихе фельдмаршал граф Конрад фон Гетцендорф. Один из главных инициаторов использования убийства наследника эрцгерцога Франца Фердинанда в Сараево в качестве предлога для начала войны против Сербии, он был сторонником активных действий.

Фельдмаршал по своему служебному положению и «весу» при Венском дворе фактически командовал австро-венгерской армией. Однако к союзникам-германцам он питал «злое чувство». Готовя крупномасштабное наступление в Галиции, начальник австрийского Генерального штаба мирного времени сказал:

— Русских надо разбить до того, как прибудет их стрелковая пехота из Сибири. Пока железные дороги России своей протяжённостью играют нам на руку...

— Одержав победу в Галиции, мы напомним самодовольному Берлину о том, что нельзя так долго топтаться на берегах Марны.

Воюющие стороны перешли в наступление почти одновременно. 1-я австро-венгерская армия генерала кавалерии Данкля фон Красника в составе трёх корпусов, двух кавалерийских дивизий при 450 орудиях, развернувшись на рубеже реки Сан, двинулась вперёд. Данкль торопился преодолеть тянувшийся вдоль правого берега реки Таневский массив и выйти на прямое направление для атаки русских войск в районе города Люблина. Австрийцы могли рассчитывать на внезапность удара.

Однако этого не случилось. Передовые казачьи разъезды донцов уже несколько суток «присматривали» за Таневскими лесами. Когда оттуда появились первые кавалерийские разъезды венгерских гусар, штаб фронта получил своевременное известие о движении неприятеля от берегов реки Сан.

Алексеев сверил полученную информацию с данными воздушной разведки. Экипаж аэроплана в составе лётчика поручика Колунтаева и лётчика-наблюдателя унтер-офицера Мозалева при плохой видимости в пасмурный день смог заметить выдвижение колонны из Таневских лесов. Аэроплан был обстрелян из пулемётов и ручного оружия, однако с повреждённым двигателем всё же дотянул до окраин Люблина. Там находился полевой аэродром 3-й авиационной (киевской) роты. На земле в корпусе летательного аппарата насчитали больше десятка пулевых пробоин.

Сопоставив данные воздушной разведки со сведениями казачьей разведки, Алексеев понял, что неприятель готовится нанести удар большими силами по Люблину. Начальник штаба поспешил к главнокомандующему:

— Разрешите доложить, Николай Иудович. Неприятель крупными силами начал движение на Люблин с рубежа реки Сан.

— Чем подтверждается такое заключение?

— Почти одновременно получена разведывательная информация от передовых казачьих разъездов и экипажа аэроплана поручика Колунтаева, летавшего на разведку к Таневским лесам.

— Эти данные совпадают?

— Точно так. Казаками обнаружено появление у выходов из лесного массива до двух полков венгерской кавалерии. С воздуха обнаружена колонна пехоты силой до пехотной бригады с артиллерией. Я приказал киевской авиационной роте выслать на доразведку ещё несколько аэропланов.

— Правильное решение. Прикажите представить к ордену Святой Анны с мечами 3-й степени поручика» а его лётчика-наблюдателя к чину прапорщика. Старших казачьих разъездов - к Георгиевским крестам.

— Будет исполнено» Николай Иудович.

— Значит, вы считаете, что австро-венгры начали встречное наступление?

— Вне всякого сомнения. По движению пехотной колонны и кавалерийских полков удар нацелен на Люблин. Три железнодорожные ветки - на Вислу, Ивангород и Холм значат сейчас много.

— Ваши предложения?

— Думаю, что навстречу противнику лучше всего выдвинуть к юго-западу от Люблина 4-ю армию генерала Зальца.

— Какую боевую задачу вы предлагаете поставить этой армии?

— Разбить обнаруженного противника пока ещё не установленной численности на участке Закликов, Янов, Фрамполь.

— А дальше что предлагается Зальцу? Разумеется, в случае успеха.

— Наступать на крепость Перемышль.

— А будет ли она по зубам одной армии, Михаил Васильевич? Ведь вы знаете, как сильно укреплён Перемышль. Это же бастион на границе. Не слабее нашего Ивангорода у Варшавы.

— Да, знаю достоверно, Николай Иудович. Но Перемышльскую крепость русским войскам всё равно брать придётся. Лучше раньше, чем поздно.

— Надо передать командующим армиям, чтобы они активнее использовали свою кавалерию. Пока пехота с батареями подтянется, конники, глядишь, и добьются какой-нибудь победы. Самое главное - первой...

Действительно, именно на Юго-Восточном фронте произошло самое крупное кавалерийское сражение в истории Первой мировой войны. Героем стал генерал-лейтенант граф Ф. А. Келлер и его 10-я кавалерийская дивизия в составе четырёх полков: 1-го Оренбургского казачьего, 10-го драгунского Новгородского, 10-го гусарского Ингерманландского и 10-го уланского Одесского.

Дивизия графа Келлера столкнулась 8 августа у Ярославицы с 4-й австро-венгерской кавалерийской дивизией. Знаменитый бой начался с того, что полк оренбургских казаков врубился в колонну вражеской пехоты. Почти одновременно новгородские драгуны и одесские уланы завязали фронтальную схватку с неприятельской кавалерией в числе восьми эскадронов. Участь конного боя висела на волоске. В такой ситуации графу Келлеру пришлось бросить в дело дивизионный штаб и личный конвой, то есть всё, что ещё оставалось у него под рукой.

Алексеев, поздравляя дивизионного начальника с победой, скажет ему при встрече: