Алексей Шишов - Последний стратег

На холмском совещании высшего русского генералитета выступал и Алексеев, отстаивая интересы своего фронта:

— Я со своим штабом разделяю мысль Ставки о переходе к стратегической обороне.

— Вы, Михаил Васильевич, согласны с идеей спрямить Восточный фронт?

— Для нас это крайне важно. В противном случае мы будем постоянно находиться под угрозой сильных фланговых ударов и возможных окружений.

— Но окружить значительные наши силы ни Гинденбургу, НИ Конраду пока не удавалось.

— Действительно, не удавалось. Но при выходе наших войск из-под угрозы окружения армии несли неоправданнее потери. Гибли тысячи бойцов, утрачивались тылы, артиллерия.

— Вы согласны с предложением Ставки отвести ваши армии на основной оборонительный рубеж по рекам Неман, Бобр, Нарев и Висла вплоть до Ивангородской крепости.

— Согласен, Николай Николаевич. Но при одном условии.

— Каком же?

— Главнокомандующий фронтом должен получить право на выпрямление выпуклости фронта.

— Согласен с вами. Такое право главнокомандующие фронтами от Ставки получат директивно...

— На новом совещании высшего военного руководства России, проходившем в городе Седлеце, делается следующий вывод: Мировая война приобретает затяжной характер.

— Алексеев в Седлеце выступал с докладом в силу своего служебного положения.

— Меня, как и всех, беспокоит вопрос о качестве людского материала. В полках пехоты почти не осталось кадровых офицеров. Все выбиты за первый год войны.

— Разве пополнение, которое приходит в армии фронта из школ прапорщиков, вас не удовлетворяет?

— Меня, как человека в генеральских погонах, не устраивает качественный состав новопроизведённых в прапорщики.

— Почему? Объясните?

— В школы прапорщиков идёт набор не дворянских детей, которые армейскую службу считают фамильной традицией. Берут всех, кто имеет хоть какое-то образование выше полного курса городской гимназии. Даже не скрашивая, желает он послужить Отечеству в офицерском чине или хочет вернуться домой после срочной службы.

— Тогда что можно предложить Военному министерству по улучшению состава школ прапорщиков?

— Отбирать в них кандидатов преимущественно не в тыловых городах, а в рядах действующей армии. Даже не взирая на образовательный ценз.

— Но пускать в офицерский корпус людей без должного гимназического образования нельзя.

— Согласен. Но только не в военное время. В пехотных полках младшие офицеры должны быть бойцами, героями в первой же атаке. А не вчерашними гимназистами и семинаристами.

— Что конкретно предлагает главнокомандующий армиями Северо-Западного фронта?

— Производить набор людей в школы прапорщиков прежде всего из числа отличившихся унтер-офицеров, умеющих командовать солдатами. И из наших Георгиевских кавалеров, не обращая внимания на их часто низкую грамотность.

— Значит, вы предлагаете раскрыть двери в армейское офицерство людям из крестьянства, мещан, купечества, интеллигенции.

— Выходцы из этих сословий уже давно есть в Русской армии. Просто их пока мало. А на сегодняшней войне должно быть больше. Ротой командовать должен способный к тому человек...

Восточный фронт в результате стратегического отхода русских армий потерял выпуклость и принял линейное начертание. Спрямлённый Северо-Западный фронт «встал» на линии рек Бобр, Верхний Нарев, крепости Брест-Литовск и города Ковель.

Польская столица Варшава была сдана германцам без боя. Эвакуация войск с передовой была завершена всего за месяц, хотя железнодорожные пути были забиты, а эшелонов не хватало. Немецкий план создания польского «мешка» «по Шлиффену» так и не осуществился.

Оставление Варшавы стало поводом для большой критики в адрес Верховного главнокомандующего великого князя Николая Николаевича-младшего. Но не за «спрямление» Восточного фронта. Именно его слово оказалось последним в вопросе, что эвакуировать в первую очередь - Варшаву или крепость Новогеоргиевск?

Великий князь высказался за Варшаву. И из неё постарались вывезти в восточном направлении много ценных музейных вещей, сокровищ польской культуры: картин, гобеленов, скульптур, архивы Речи Посполитой. Военного же имущества в столице Царства Польского почти не хранилось.

Зато брошенной оказалась мощная Новогеоргиевская крепость с её невзорванными фортами и несожжёнными огромными складами. Оставлялось врагу 1204 артиллерийских орудия преимущественно крепостных крупного калибра. Из этого числа полевых пушек было вывезена всего 108. Причём в своём большинстве оставленные Орудия своими расчётами не были приведены в негодность.

Германской армии оставлялись огромнейшие запасы снарядов к ним - свыше одного миллиона штук. И это в тот военный год, когда русские армии испытывали «снарядный голод», а в пехотных ротах прапорщики и фельдфебеля вели самый строгий расход патронов к трёхлинейным винтовкам.

Но более потрясающим воображение российской общественности оказалось другое. Огромный гарнизон Новогеоргиевской крепости в составе четырёх пехотных дивизий (в том числе двух, сформированных из великовозрастных дружин Государственного ополчения) попал в немецкий плен. Комендант крепости генерал-лейтенант Бобырь сдал неприятелю крепость.

Новогеоргиевск мог сражаться против германцев долго. Крепость осаждала так называемая Осадная армия под командованием генерала фон Безелера, который благодаря усилиям немецкой разведки имел подробнейший план крепостных сооружений. Германцы при поддержке 400 орудий тяжёлых калибров от 150 до 420 миллиметров смогли в ходе штурма овладеть только несколькими крепостными фортами. При этом система обороны Новогеоргиевска не нарушалась, поскольку форты могли автономно защищаться.

Судьбу Новогеоргиевской крепости решил комендант её гарнизона. Генерал Бобырь, посчитав продолжение сопротивления бесполезным, перебежал к немцам и ночью, уже находясь в плену, отдал приказ о сдаче крепости «во избежания дальнейшего кровопролития».

В ходе штурма Новогеоргиевской крепости её гарнизон потерял около 3000 человек убитыми. В плен же в силу предательства коменданта крепости попало 83 тысячи человек, блюм числе 23 генерала и 2300 офицеров.

Германцы отправили трофейные русские орудия и снарядный запас к ним на Западный фронт. Союзники России французы после победного окончания Первой мировой войны выставили эти уже дважды трофейные орудия в Париже, на Эспланаде инвалидов.

Историк-белоэмигрант А. А. Керсновский писал, что это было сделано французами «на поругание своих бывших братьев по оружию». Париж долго не мог простить России, теперь советской, её сепаратный выход из войны. Для истории со «своей колокольни» Антанта была права.